Люси Монтгомери - Аня из Авонлеи

— Да-а… Думаю, Аня, тебе стоило продать мне эту корову, когда я предлагал тебе на прошлой неделе, — засмеялся мистер Ширер.

— Я продам ее вам сейчас, если хотите, — сказала раскрасневшаяся и растрепанная владелица. — Можете забрать ее сию же минуту.

— Идет. Я дам тебе двадцать долларов, как и предлагал, а Джим сразу же отведет ее в Кармоди, и она отправится в Шарлоттаун вместе со всей партией скота. Мистер Рид из Брайтона заказывал у меня джерсейскую телку.

Через пять минут Джим Ширер и джерсейская корова бодро маршировали по дороге в сторону Кармоди, а запальчивая Аня с двадцатью долларами в кармане ехала в своем кабриолете к Зеленым Мезонинам.

— Что скажет Марилла? — спросила Диана.

— О, ей все равно. Долли была моей коровой… Я не думаю, чтобы на распродаже я смогла бы получить за нее больше двадцати долларов. — Но, Боже мой, когда мистер Харрисон увидит свое поле, он сразу догадается, что она снова там хозяйничала. А ведь я дала ему честное слово, что это больше никогда не повторится. Пусть эта история послужит мне уроком! Нельзя давать честное слово, когда речь идет о коровах! Если корова способна перепрыгнуть через такую изгородь, как изгородь нашего загона, или проломить ее, то как можно за нее ручаться?

Марилла ходила проведать миссис Линд и по возвращении уже знала о продаже Долли и отправке ее в Кармоди, потому что миссис Линд наблюдала из окна за состоявшейся сделкой и легко догадалась об остальном.

— Пожалуй, хорошо, что мы от нее избавились, хотя ты, Аня, слишком уж опрометчиво принимаешь решения… Но я не могу понять, как ей удалось выбраться из загона. Она, должно быть, выломала несколько досок.

— Я совсем забыла посмотреть, — сказала Аня, — но сейчас схожу и взгляну. А Мартин все еще не вернулся. Наверное, у него умерло еще несколько теток. Это напоминает мне историю, которую я слышала на днях. Как-то раз вечером миссис Слоан читала газету и сказала мужу: "Послушай, Питер, здесь пишут, что умер еще один octogenarian. [1] Octogenarian (англ.) — восьмидесятилетний старик. Кто это такие?" А мистер Слоан ответил, что точно не знает, но должно быть, это какие-то ужасно хилые существа, потому что о них ничего не слышно кроме того, что они умирают. То же самое и с тетками Мартина.

— Мартин точно такой же, как все остальные французы, — отозвалась Марилла с раздражением. — На них ни на минуту нельзя положиться.

Марилла разглядывала привезенные Аней покупки, когда со скотного двора донесся пронзительный вопль. Через минуту в кухню, ломая руки, влетела Аня.

— Аня, что стряслось?

— О, Марилла, что мне делать? Какой ужас! И это все по моей собственной вине! О, когда же, наконец, я научусь останавливаться и хоть немного думать, прежде чем совершить очередное безрассудство? Миссис Линд всегда предрекала, что когда-нибудь я непременно сделаю что-нибудь ужасное, — и вот это случилось!

— Аня, да объясни ты толком! Что такое ты сделала?

— Продала джерсейскую корову мистера Харрисона! Ту, которую он купил у мистера Белла… Продала ее мистеру Ширеру! А Долли преспокойно стоит в загоне.

— Аня, ты бредишь?

— О, если бы я бредила! Но это не бред, хотя очень похоже на ночной кошмар. А корова мистера Харрисона сейчас уже в Шарлоттауне. О, Марилла, я надеялась, что все мои беды уже позади, но эта история похуже всех, в какие я попадала в своей жизни. Что же теперь делать?

— Что делать? Не остается ничего другого, детка, кроме как пойти и поговорить с мистером Харрисоном. Если он не захочет взять деньги, мы можем предложить ему нашу Долли. Она ничуть не хуже его коровы.

— О, я уверена, он рассвирепеет! — застонала Аня.

— Да уж, представляю. Он, кажется, очень вспыльчивый человек. Если хочешь, я сама схожу и все ему объясню.

— Нет-нет, это было бы недостойно с моей стороны! — горячо запротестовала Аня. — Я сама во всем виновата и не хочу, чтобы вы понесли наказание вместо меня. Я пойду сама, и пойду сейчас же. Чем скорее покончить с этим делом, тем лучше, потому что это будет ужасно унизительно!

Бедная Аня взяла шляпу и свои двадцать долларов и, уже направляясь к выходу, бросила случайный взгляд в открытую дверь буфетной. На столике стоял ореховый торт, который она испекла в то утро, — необыкновенно аппетитный, покрытый розовой глазурью и украшенный грецкими орехами. Он предназначался для собрания, которое должно было состояться в пятницу вечером в Зеленых Мезонинах и на котором предстояло учредить Общество Друзей Авонлеи. Но что такое собрание молодежи, если сравнивать его с визитом в дом праведно негодующего мистера Харрисона? Аня подумала, что такой торт способен смягчить сердце любого мужчины, а тем более такого, которому приходится готовить самому. Она быстро упаковала торт в коробку: она отнесет его мистеру Харрисону в качестве оливковой ветви [2] Оливковая ветвь с древнейших времен служит символом мира. .

"Разумеется, если он вообще даст мне сказать хоть слово, — подумала она уныло, когда перелезла через изгородь и зашагала кратчайшим путем через поле, золотившееся в отблесках сонного августовского вечера. — Теперь я знаю, что чувствуют люди, когда их ведут на казнь!"

Дом мистера Харрисона стоял на опушке густого елового леса и представлял собой старинное выбеленное строение с низкими свесами крыши. На крыльце, в тени вьющегося плюща, сидел, сняв куртку, сам мистер Харрисон и наслаждался своей послеобеденной трубкой. Увидев, кто направляется к нему по тропинке, он резко вскочил, бросился в дом и захлопнул за собой дверь. На самом деле такое поведение было просто следствием удивления, смешанного с изрядной порцией стыда за вчерашнюю вспышку гнева. Но бедную Аню оно почти окончательно лишило последних остатков храбрости.

"Если он так сердит уже сейчас, то что будет, когда он узнает, что я натворила", — подумала несчастная, постучав в дверь.

Но мистер Харрисон открыл и, смущенно улыбаясь, пригласил ее в дом. Тон его был довольно мягким и дружелюбным, хотя и не без нервозности. Он уже был в куртке и без трубки и очень вежливо предложил Ане очень пыльный стул. Встреча прошла бы довольно гладко, если бы не предатель-попугай, таращивший злые золотистые глаза через прутья своей клетки. Не успела Аня сесть, как Джинджер воскликнул:

— Разрази меня гром! Зачем сюда идет эта рыжая свиристелка?!

Трудно сказать, кто покраснел сильнее — мистер Харрисон или Аня.

— Не обращайте внимания на этого попугая, — сказал мистер Харрисон, бросая на Джинджера свирепый взгляд. — Он… он всегда болтает чепуху. Мне подарил его мой брат, который служил матросом. Матросы, как известно, не всегда выражаются самым изысканным языком, а попугаи просто повторяют все, что слышат.