Люси Монтгомери - Аня из Авонлеи

Мистер Харрисон снова принес в комнату Джинджера, уверяя, что бедная птица очень страдает в одиночестве, и Аня, чувствуя, что может теперь простить что угодно и кому угодно, предложила попугаю грецкий орех. Но чувства Джинджера были глубоко задеты, и он отверг все ее попытки завязать дружеские отношения. Он угрюмо сидел на своей жердочке и продолжал встопорщивать перья, пока не сделался похож на огромный золотисто-зеленый шар.

— Почему вы назвали его Джинджером? — спросила Аня, любившая имена и названия, полные глубокого смысла. Ей казалось, что имя Джинджер совершенно не подходит к такому пышному оперению [3] Джинджер — по-английски означает "имбирь". .

— Брат дал ему это имя. Вероятно, из-за характера попугая… Должен признаться, что мне очень дорога эта птица… Ты бы даже удивилась, если бы знала, насколько я к ней привязан. Конечно, у Джинджера есть определённые недостатки. Он дорого обошелся мне в некоторых отношениях. Некоторых людей возмущает его привычка ругаться, но его от этого не отучить. Я пытался… и другие пытались. Многие относятся к попугаям с предубеждением. Глупо, правда? Я их люблю. Джинджер заменяет мне общество. И ничто не заставит меня отказаться от этой птицы… ничто на свете, мисс!

Мистер Харрисон бросил эту последнюю фразу так многозначительно, словно подозревал Аню в тайных замыслах убедить его расстаться с попугаем. Ане, впрочем, уже начинал нравиться этот странный, беспокойный, вспыльчивый и откровенный человек, и не успели они допить чай, как уже стали добрыми друзьями. Мистер Харрисон узнал о предстоящем создании Общества Друзей Авонлеи и был склонен одобрить эту идею.

— Правильно. Давайте. Здесь явно многое нуждается в исправлении, в этом поселке… да и в самих людях тоже.

— О, не думаю, — вспыхнула Аня. Разумеется, себе самой или своим близким друзьям она могла признаться, что можно найти в Авонлее и ее обитателях некоторые небольшие несовершенства, легко, впрочем, устранимые. Но услышать такое из уст практически постороннего человека, каким являлся мистер Харрисон, было совсем другое дело. — Я считаю, что Авонлея — замечательное место и люди здесь очень хорошие.

— Нрав у тебя горячий, как я вижу, — заметил мистер Харрисон, обозревая пылающие щеки и негодующие глаза своей гостьи. — Это, впрочем, сочетается с такими волосами, как у тебя… Авонлея — вполне приличное место, иначе бы я тут не поселился. Но надеюсь, даже ты признаешь, что и она обладает некоторыми недостатками?

— Я люблю ее за это еще больше, — сказала верная Аня. — Я не люблю места или людей без недостатков. Я думаю, что идеальная личность была бы на редкость неинтересной. Миссис Уайт говорит, что никогда не встречала идеальной личности, но довольно много слышала об одной… о первой жене своего мужа. Вам не кажется, что, должно быть, очень неудобно быть замужем за человеком, чья первая жена была идеальной во всех отношениях?

— Еще неудобнее быть мужем такой идеальной жены! — провозгласил мистер Харрисон с неожиданной и необъяснимой горячностью.

После чая Аня настояла на том, чтобы мистер Харрисон позволил ей вымыть посуду, хотя он уверял ее, что чистой посуды в доме хватит еще на несколько недель. Ей также очень хотелось подмести пол, но поблизости не было видно никакого веника, а спрашивать, где он, не хотелось из опасений, что такового вообще нет в доме.

— Может, забежишь иногда поболтать со мной? — предложил мистер Харрисон, когда она уходила. — Тут недалеко, и мы должны жить как добрые соседи. Мне будет интересно послушать о вашем обществе. Я думаю, это будет забавно. За кого вы возьметесь первым делом?

— Мы не собираемся браться за людей — мы намерены взяться за благоустройство самой деревни, — заявила Аня с достоинством, так как подозревала, что мистер Харрисон собирается и впредь подшучивать над ее проектами.

Когда она ушла, мистер Харрисон проводил ее долгим взглядом… Гибкая девичья фигурка беспечно бежала через поля в последних отблесках заката.

— Я сварливый, раздражительный, одинокий старик, — сказал мистер Харрисон вслух, — но почему-то в обществе этой девочки я опять чувствую себя молодым… и это такое приятное чувство, что я хотел бы, чтобы можно было иногда испытать его снова.

— Рыжая свиристелка, — проворчал Джинджер издевательски.

Мистер Харрисон погрозил ему кулаком.

— Ты, мерзкая птица, — пробормотал он, — жалею, что не свернул тебе шею, когда брат прислал тебя в мой дом. Неужели ты никогда не перестанешь причинять мне неприятности?

Аня прибежала домой совершенно счастливая и с радостью поведала о своих приключениях Марилле, которая уже начинала тревожиться из-за ее долгого отсутствия и собиралась отправиться на поиски.

— Какой это все-таки чудесный мир, Марилла! — заключила Аня весело. — Миссис Линд жаловалась на днях, что он никуда не годится. Она сказала, что если ждешь чего-то приятного, то наверняка столкнешься с большим или меньшим разочарованием и что действительность никогда не соответствует нашим ожиданиям. Может быть, это и правда, но есть в этом и хорошая сторона. Плохое тоже не всегда соответствует ожиданиям и почти всегда кончается гораздо лучше, чем мы думали. Сегодня, когда я отправилась к мистеру Харрисону, я боялась, что меня ждет ужасно неприятная сцена, но вместо этого он оказался так мил, что я, можно сказать, приятно провела время. Я думаю, мы с ним станем настоящими друзьями, если постараемся быть снисходительны друг к другу. Ах, все кончилось как нельзя лучше! Но все равно, Марилла, я, разумеется, никогда больше не продам ни одной коровы, не выяснив, кому она принадлежит… А попугаев я терпеть не могу!

Тихим ясным вечером, на закате, в том месте, где просека, известная под названием Березовой Дорожки, подходит к большой дороге, стояли возле изгороди в тени чуть покачивающихся еловых ветвей Джейн Эндрюс, Гилберт Блайт и Аня Ширли. Аня провожала Джейн, заходившую к ней в гости, а у изгороди они встретили Гилберта, и теперь втроем беседовали о судьбоносном завтрашнем дне, ибо день этот был первым днем сентября и в школах начинались занятия. Джейн предстояло отправиться в Ньюбридж, а Гилберту — в Уайт Сендс.

— У вас обоих положение гораздо лучше, чем у меня, — вздохнула Аня. — Вы будете учить детей, которые вас не знают, а мне придется иметь дело с теми, кто прежде ходил в школу вместе со мной. Миссис Линд опасается, что они не станут относиться ко мне с тем уважением, с каким отнеслись бы к чужому человеку, если только я не буду очень суровой с самого начала. Но я не верю, что учитель должен быть суровым. Ах, какая это огромная ответственность!