Антон Чехов - Пьесы. 1878-1888

Зинаида Саввишна. Устройте что-нибудь, а то все соскучились.

Боркин. Господа, что же это вы в самом деле носы повесили? Сидят, точно присяжные заседатели… Давайте изобразим что-нибудь… Что хотите? фанты, веревочку, горелки, танцы?

Барышни. Танцы, танцы…

Боркин. Я готов… Дудкин, танцевать!.. (Придвигает кресла к стене.) Егорушка, где ты? Настраивай скрипку…

Егорушка вздрагивает и идет к пианино. Боркин садится за пианино и дает ла. Егорушка настраивает скрипку.

Иванов (Лебедеву). У меня к тебе просьба, Паша. Послезавтра срок моему векселю, а проценты платить нечем. Нельзя ли будет подождать или приписать проценты к капиталу?

Лебедев (испуганно). Голубушка, не мое дело… Поговори с Зюзюшкой, а я… я ничего не знаю…

Иванов (трет себе лоб). Мучительно!..

Саша. Что вы?

Иванов. Отвратительно сегодня я себя чувствую.

Саша. Это и по лицу видно… Пойдемте в гостиную…

Иванов и Саша уходят в правую дверь.

Боркин (кричит). Музыка готова!..

Дудкин приглашает Бабакину.

Бабакина. Нет, сегодня мне грех танцевать. В этот день у меня муж умер…

Боркин и Егорушка играют польку «A propos Faust»; граф затыкает уши и выходит на террасу. За ним идет Авдотья Назаровна. По движениям Дудкина видно, что он убеждает Бабакину. Барышни просят первого гостя плясать, но он отказывается. Дудкин машет рукой и уходит в сад.

Боркин (оглядывается). Господа, что же это такое? (Перестает играть.) Отчего вы не танцуете?

Барышни. Кавалеров нет…

Боркин (встает). Этак, значит, у нас ничего не выйдет… В таком случае пойдемте фейерверки пускать, что ли…

Барышни (хлопают в ладоши). Фейерверки, фейерверки… (Бегут в сад.)

Боркин (берет сверток и подает руку Бабакиной). Же ву при… [46] Прошу вас (франц. je vous prie). (Кричит.) Господа, в сад… (Уходит.)

Уходят все, кроме Лебедева и Зинаиды Саввишны.

Зинаида Саввишна. Вот это, я понимаю, молодой человек. И минуты не побыл, а уж всех развеселил. (Притушивает большую лампу.) Пока они все в саду, нечего свечам даром гореть. (Тушит свечи.)

Лебедев (идет за ней). Зюзюшка, надо бы дать гостям закусить что-нибудь…

Зинаида Саввишна. Ишь, свечей сколько… Недаром люди судят, что мы богатые. (Тушит.)

Лебедев (идя за ней). Зюзюшка, ей-богу, дала бы чего-нибудь поесть людям… Люди молодые, небось проголодались, бедные… Зюзюшка…

Зинаида Саввишна. Граф не допил своего стакана. Даром только сахар пропал. Отнесу, отдам Матрене выпить. (Берет стакан и идет в левую дверь.)

Лебедев. Тьфу!.. (Уходит в сад.)

Иванов и Саша.

Саша (входя с Ивановым из правой двери). Все ушли в сад…

Иванов. Такие-то дела, Шурочка. Ничего я не делаю и ни о чем не думаю, а устал телом, душой и мозгом… День и ночь болит моя совесть, чувствую, что глубоко виноват, но в чем, собственно, моя вина, не понимаю… А тут еще болезнь жены, безденежье, вечная грызня, сплетни, шум… Мой дом мне опротивел, и жить в нем для меня хуже пытки… (Оглядывается.) Я не знаю, Шурочка, что со мною делается, но скажу вам откровенно, для меня стало невыносимо даже общество жены, которая меня любит… и такие грязные эгоистические мысли лезут мне в голову, о каких я раньше и понятия не имел…

Пауза.

Скверно… Я нагоняю на вас тоску, Шурочка, простите, но я только и забываюсь на минуту, когда говорю с вами, друг мой… Около вас я точно собака, которая греется на солнышке. Я, Шурочка, знаю вас с той поры, как вы родились, всегда любил вас, нянчил… Дорого я дал бы, чтобы у меня сейчас была такая дочка…

Саша (шутя, сквозь слезы). Николай Алексеевич, бежимте в Америку…

Иванов. Мне до этого порога лень дойти, а вы в Америку…

Идут к выходу в сад.

А что, Шура, трудно живется? Я вижу, все вижу… Не по вас этот воздух…

Те же и Зинаида Саввишна.

Зинаида Саввишна выходит из левой двери.

Иванов. Виноват, Шурочка, я догоню вас…

Саша уходит в сад.

Зинаида Саввишна, я к вам с просьбой…

Зинаида Саввишна. Что вам, Николай Алексеевич?

Иванов (мнется). Дело, видите ли, в том, что послезавтра срок моему векселю. Вы премного обязали бы меня, если бы дали отсрочку или позволили приписать проценты к капиталу. У меня теперь совсем нет денег…

Зинаида Саввишна (испуганно). Николай Алексеевич, да как это можно? Что же это за порядок? Нет, и не выдумывайте вы, ради бога, не мучайте вы меня, несчастную…

Иванов. Виноват, виноват… (Уходит в сад.)

Зинаида Саввишна. Фуй, батюшки, как он меня встревожил… я вся дрожу… вся дрожу… (Уходит в правую дверь.)

Косых.

Косых (входит из левой двери и идет через сцену). У меня на бубнах: туз, король, дама, коронка сам-восемь, туз пик и одна… одна маленькая червонка, а она не могла, черт ее возьми совсем, объявить маленького шлема… (Уходит в правую дверь.)

Дудкин и Авдотья Назаровна.

Авдотья Назаровна (входя с Дудкиным из сада). Вот так бы я ее и растерзала, сквалыгу… Так бы и растерзала… Шутка ли, с пяти часов сижу, а она хоть бы ржавой селедкой попотчевала… Ну, дом… ну, хозяйство…

Дудкин. Постой, насчет шнапса мы сейчас Егорушку пощупаем. Выпью, старая, и домой. Ну его, всё к черту!.. Тут со скуки да с голоду волком завоешь… И невест мне твоих не надо… Какая тут к лешему любовь, ежели с самого обеда ни рюмки?..

Авдотья Назаровна. Сашенька-то ведь не виновата… Это все мать…

Дудкин. Да что ты мне Сашеньку сватаешь? Бланмаже, лефоше-гран-мерси и всякие там умственности… Я человек положительный и с характером… Мне давай посущественней…

Авдотья Назаровна. Пойдем, поищем, что ли…

Дудкин. Тссс… Потихоньку… Марфутка бы подошла под масть, да уж больно того… легкокрылая… Приезжаю к ней вчерась, а у нее полнехонький дом всяких артистов…

Уходят в левую дверь.

Анна Петровна и Львов выходят из правой двери.

Львов. Ну зачем, спрашивается, мы сюда приехали?..

Анна Петровна. Ничего, нам рады будут. Никого нет… Должно быть, в саду… Пойдемте в сад…

Уходят в сад.

Авдотья Назаровна и Дудкин.

Дудкин (выводя из левой двери). В столовой нет, так, стало быть, где-нибудь в кладовой. Надо бы Егорушку пощупать. Пойдем через гостиную.