Карел Чапек - Гордубал

- Эй, американец, - с усмешкой кричит Феделеш Гейза, что же не покажешься! Верно, пришел угостить земляков?

Гордубал кивает головой.

- Пришел, пришел! Угощу да по-американски: корчмарь, подай Гейзе кружку воды! А коли тебе этого мало, Гейза, возьми ведро, заодно рожу умоешь.

- А что тебе до моей рожи? - смеется Гейза. - Была бы моей жене по сердцу.

Юрай хмурится - какое мне дело до твоей жены?

Вот и угощай таких. Да я бы угостил! Ей-богу, соседи, я бы рад выпить с вами, крепко обнять вас и - петь, петь, прикрыв глаза... Да только на другие дела пригодятся мне доллары. Затея есть у меня, соседи, хорошая затея, американская. Вот подождите, начну ломать камень... "Эге, - скажут, - Гордубал-то, видно, спятил, мало, что ли, у нас каменьев!" А время придет - увидите, как американец из камня добудет сметану.

Феделеш Михал запевает, другие подтягивают.

Эх, хорошо посидеть с дружками. Давненько не слышал я песен, давненько! Юрай прикрывает глаза и вполголоса начинает подпевать, полузакрыв глаза.

Понемногу он расходится и вдруг - с чего это, черт возьми, он так раскудахтался? - запевает во весь голос, покачиваясь в такт песне.

- Эй, ты! - кричит Феделеш Гейза. - Кто с нами не пьет, тот и не поет. Пой себе дома, Гордубал!

- Или Штепана пошли сюда, - вставляет Федюк, - он, говорят, поет почище твоего.

Юрай встает, громадный, долговязый, макушка под потолок.

- Пой себе, Гейза, пой, - говорит он мирно, - я все равно домой собрался.

- А чего дома-то делать? - ухмыляется Феделеш Михал. Там у тебя батрак есть.

- Богач нашелся! - роняет Гейза. - Батрака для жены нанял...

Гордубал быстро оборачивается.

- Гейза! - процедил он. - Ты про кого это?

Гейза насмешливо глядит на него и покачивается на носках.

- Про кого? Есть тут у нас один.

Мужики поднимаются с лавок.

- Оставь его, Гейза, - уговаривает Варварин.

Кто-то берет Гордубала за плечи и дружески тянет из трактира.

Гордубал вырывается и вплотную подходит к Феделешу.

- Ты про кого это? - повторяет он хрипло.

- Есть у нас дурень один, - раздельно произносит Феделеш Гейза, - и вдруг точно стегнув Гордубала хлыстом. - А потаскух, как Полана, хватает.

- Идем, - ревет Гордубал и проталкивается к выходу. Гейза спешит за ним, торопливо раскрывая в кармане нож. Эй, берегись Гордубал, получишь удар в спину! Но Гордубал, знай, пробирается к дверям, а Гейза за ним, крепко зажав в кулаке нож так, что даже рука вспотела.

Все бросаются вон из трактира. Юрай поворачивается к Феделешу.

- Ты! - хрипит он. - Ну, подходи.

Гейза тяжело дышит и, пряча нож за спиною, готовится к прыжку. Длинными, как оглобли, ручищами Гордубал обхватывает Гейзу, прижав ему руки к бокам, подымает на воздух, поворачивается и кидает оземь. Гейза, присев, сипит от ярости.

Снова поднимает его Гордубал и снова швыряет оземь, словно толчет щебень. И вдруг у Гейзы подламываются ноги, он падает навзничь, разметав руки и - трах! - стукается головой о какую-то кадушку - и вот лежит замертво, - не человек, а куча тряпья.

Гордубал тяжело дышит и поводит налитыми кровью глазами.

- Откуда я знал, что там кадушка? - бормочет он, точно оправдываясь.

Но тут на его голову обрушивается удар. Второй, третий. Два, три, четыре человека сосредоточенно колотят Гордубала доской по голове, так что гул идет.

- Отстаньте, - рычит Гордубал, размахивая в темноте руками, бьет кого-то по носу и падает, тщетно порываясь встать.

- Дерутся! - вопит чей-то голос. Гордубал приподнимается и валится снова; удары сыплются на него со всех сторон, он со стоном еще раз пытается встать...

- Вы чего тут! - раздается чей-то торопливый, задыхающийся голос; кнут хлещет по пыхтящему клубку тел. Кто-то ревет от злости. Эй, берегись ножа! Но Василь Герич тяжело переводит дыхание и помахивает бичом над распростертым Гордубалом.

Юрай силится встать.

- Проваливайте отсюда! - бушует староста, щелкая кнутом...

Эх, не будь ты староста, попало бы и тебе...

Да не в том дело, что староста - а просто здорово дерется Василь Герич. Вот уж и бабы решились выйти на улицу и, сложив руки на груди, поглядывают на трактир.

Юрай Гордубал снова пытается встать, голова его на коленях у Василя, кто-то обмывает ему лицо.

Это Пьоса.

- Это не честный файт [40] fight - борьба, драка (англ.), , Василь, - бормочет "американец". - Сзади и двое на одного.

Эх, Юрай, шестеро их было, голубчик, а не двое, и все с досками от забора. Дубовая у тебя голова, Юрай, ежели не треснула пополам.

- А что Гейза? - беспокоится избитый.

- Гейза свое получил, - говорит староста. - Унесли его.

Юрай удовлетворенно вздыхает.

- Не станет теперь распускать язык, сволочь эдакая, ворчит он и пытается подняться. Слава богу, полегчало, он уже стоит на ногах, держась за голову. - За что они на меня? - удивляется он. - Пойдем выпьем еще, Василь. Не дали мне спеть, проклятые!

- Ступай домой, Юрай, - уговаривает староста. - Я тебя провожу. Неровен час, еще подкараулят тебя.

- Очень я их боюсь! - говорит Гордубал и, пошатываясь, бредет домой.

Нет, я не пьян, Полана! Побили меня в корчме. - А за что побили? - Просто так, голубушка, шутки ради. Силою мы померились с Феделешем Гейзой.

- А знаешь, Василь, - оживившись, начинает Юрай, - у меня в Америке тоже был "файт". Кинулся на меня с молотком один майнер. Немец, что ли. А только другие отобрали у него молоток и поставили нас в круг. Деритесь голыми руками. Эх, Василь, крепко мне тогда досталось по роже, а немца я все-таки уложил. И никто не мешался в нашу драку.

- Слушай, Юрай, - строго перебивает Герич, - не ходи больше в корчму. Не то опять быть драке.

- Да почему? - дивится Гордубал. - Я к ним не лезу.

- Ну, - не сразу отвечает староста, - надо же им подраться? Иди спать, Юрай. А завтра - уволь своего батрака.

Гордубал нахмурился.

- Что ты болтаешь, Герич? И ты тоже лезешь в мои дела?

- Зачем держать чужака в доме? - настаивает Василь. Иди, иди спать. Эх, Юрай, не стоит Полана того, чтобы за нее дрались.

Гордубал останавливается как вкопанный.

- И ты туда же? Такой же, как они! - произносит он наконец. - Не знаешь ты Полану. Только я один ее знаю, а ты... Ты не смей...

Василь дружески кладет ему руку на плечо.

- Юрай! За восемь лет нагляделись мы на нее...

Гордубал гневно сбрасывает его руки.

- Проваливай, проваливай, не то... Пока я жив, Герич, видит бог, с этого дня не знаюсь с тобой. А был ты мне лучшим другом.

И, не оборачиваясь, Гордубал плетется домой, Герич фыркнул в ответ и еще долго тихонько ругался в темноте.

XIV

Утром Штепан запрягает лошадей - собрался в степь. Из хлева выползает Гордубал, опухший, страшный, глаза налиты кровью.

- Я поеду с тобой, Штепан, - объявляет он кратко.

Н-но! И телега мчится по деревне. Юрай не глядит ни на встречных, ни на коней. Выехали за околицу.