Джордж Байрон - Речь, произнесенная в Палате лордов 27 февраля 1812 года во время обсуждения билля против разрушителей станков

Если бы это подтвердилось следствием, естественно было бы требовать, чтобы столь важные пособники преступления понесли наиболее строгое наказание. Но я надеялся, что всякая мера, предложенная правительством его величества на ваше, милорды, утверждение, будет иметь своей основной целью примирение враждующих сторон. Или, если бы подобное примирение оказалось невозможным, что нам будет по крайней мере дана возможность рас- следовать и всесторонне обсудить этот вопрос. Я никак не ожидал, что от нас потребуют, чтобы мы, вовсе не разобравшись в деле и не имея веских оснований для какого-либо решения, огульно выносили обвинения и вслепую подписывали смертные приговоры. Но допустим даже, что рабочие не имели причин для недовольства, что их претензии, так же как и претензии их хозяев, были равно неосновательны, что они заслужили самое худшее, – то как же беспомощно, до какой степени глупо проводились те меры, при помощи которых рассчитывали их усмирить! Если уж вызывать воинские части, то зачем делать из них посмешище? А вся эта экспедиция была проведена так, что превратилась в сущую пародию летней кампании майора Стерджона, только что время года было другое; да и во всех прочих выступлениях, и военных и гражданских, их организаторы как будто взяли себе за образец мэра и городской совет Гаррата. Сплошные марши и контрмарши! Из Ноттингема в Булвел, из Булвела в Бенфорд, из Бенфорда в Менсфилд! А когда наконец воинские части прибыли к месту своего назначения во всем своем воинственном "величии и блеске, под трубный глас победы", они явились как раз вовремя, для того чтобы обнаружить, что преступления уже беспрепятственно совершились и виновные успели благополучно скрыться; после чего солдатам оставалось только собрать богатую добычу в виде изломанных станков и вернуться на свои квартиры под насмешки старух и улюлюканье мальчишек. Разумеется, в свободной стране армия вовсе не должна внушать страх, по крайней мере собственным своим согражданам; но я не вижу также необходимости ставить ее в смешное положение. В споре меч – это наихудший из всех возможных аргументов, почему он и должен быть последним. А тут его пустили в ход первым, к счастью не вынимая из ножен. Но билль, который мы сегодня обсуждаем, заставит его вынуть. А между тем, если бы в самом начале беспорядков были созваны собрания и жалобы рабочих, а также и хозяев (ибо у тех тоже есть свои жалобы) были взвешены по справедливости и обсуждены без всякого пристрастия, – если бы все это было своевременно сделано, то можно было бы (я в этом не сомневаюсь!) придумать такие меры, которые вернули бы рабочему его работу, а графству – спокойствие.

В настоящую минуту Ноттингемское графство страдает от двух бедствий: скопления праздной военщины, и голода среди населения. Но как же мы, значит, были ко всему этому равнодушны, если только сегодня палата в первый раз получает официальные сведения о происшедших волнениях! Все это совершалось в каких-нибудь ста тридцати милях от Лондона, а мы, "в покое пребывая, мнили, что мощь Британии растет и зреет", и, слепые к страданиям внутри страны, готовились ликовать по случаю побед за рубежом. Но сколько бы чужеземных армий ни отступило перед вашими военачальниками, все это очень слабый повод для самодовольства, когда собственную вашу страну раздирает междоусобие и приходится своих драгун и палачей натравливать на своих же сограждан!

Вы называете этих людей чернью, преступной, опасной и невежественной, и считаете, по-видимому, что единственный способ смирить bellua multorum capitum [2]– это отрубить ему несколько лишних голов. Но ведь даже чернь можно образумить сочетанием миролюбия и твердости – разве это не лучше, чем еще добавочно ее раздражать, а затем обрушивать на нее удвоенные кары? А понимаем ли мы, чем мы обязаны черни? Ведь это чернь обрабатывает ваши поля и прислуживает в ваших домах, ведь это из черни набирается ваш флот и вербуется ваша армия, ведь это она дала вам возможность бросить вызов всему миру, – но она бросит вызов вам самим, если нуждой и небрежением будет доведена до отчаяния! Вы можете называть этих людей чернью, но не забывайте, что чернь очень часто выражает чувства всего народа.

И как здесь не отметить, с какой готовностью вы спешите на помощь своим союзникам, когда они в ней нуждаются, но нуждающимся в собственной вашей стране предоставляете возлагать все свои надежды на милость провидения – или милостыню церковного прихода…

Когда Португалия тяжко пострадала во время отступления французских войск, все руки протянулись ей на помощь, развязались все кошельки; щедроты богача и лепта вдовицы – все было послано разоренным португальцам, чтобы они могли вновь отстроить свои деревни и наполнить свои житницы. Вы проявили тогда милосердие к чужим, а сейчас, когда тысячи ваших соотечественников, впавших, правда, в заблуждение, но тем не менее глубоко несчастных, терпят жестокую нужду и голод, – сейчас как раз время проявить его к своим. Даже если этих рабочих нельзя вернуть на фабрики (чего я не могу решить без предварительного расследования), то и тогда гораздо меньшей суммы, чем та, что вы послали в Португалию, всего одной десятой этого щедрого дара было бы достаточно, чтобы избавить их от благодеяний штыка и виселицы. Но, очевидно, у наших друзей слишком много забот за границей, так что им некогда оказывать помощь дома, хотя никогда еще и нигде в ней не было столь неотложной необходимости. Я проехал через Пиренейский полуостров в дни, когда там свирепствовала война, я побывал в самых угнетенных провинциях Турции, но даже там, под властью деспотического и нехристианского правительства, я не видал такой ужасающей нищеты, какую по своем возвращении нашел здесь, в самом сердце христианского государства.

Но какие же вы предлагаете средства от этого недуга? После целых месяцев бездействия – или таких действий, которые еще хуже, чем бездействие, – выдвигается на сцену главное и решительное средство, излюбленная мера всех государственных целителей – со времен Дракона до наших дней. Пощупав пульс больного, покачав головой, прописав сперва общепринятый в таких случаях режим – теплую водицу и кровопускание, – теплую водицу вашей никчемной полиции и ланцет армии, они наконец решают, что прекратить эти конвульсии может только смерть – это неизбежное завершение всех усилий наших политических Санградо. Но, не говоря уже о явной несправедливости и очевидной бесполезности этого билля, неужели в ваших законах еще недостаточно статей, карающих смертной казнью? Мало разве крови на вашем уголовном кодексе, что надо проливать ее еще, чтобы она вопияла к небу и свидетельствовала против вас? И каким образом намерены вы осуществить этот билль? Можно ли засадить целое графство в его собственные тюрьмы? А может быть, вы поставите по виселице на каждом поле и развешаете людей вместо пугал? Или, может быть (это неизбежно, если вы хотите выполнить собственные предписания), – может быть, вы решите казнить каждого десятого? Ввести военное положение во всей стране? Обезлюдить и опустошить все вокруг? Сделать приятный подарок королю, вернув Шервудский лес в его прежнее состояние заповедника для королевской охоты и убежища для объявленных вне закона? Этими ли средствами вы надеетесь умиротворить голодное и доведенное до отчаяния население? Разве изголодавшийся бедняк, не оробевший перед вашими штыками, испугается ваших виселиц? Когда человек в смерти видит облегчение (и это, по-видимому, единственное облегчение, которое вы можете ему предложить), можно ли угрозами привести его к покорности? Что не удалось вашим гренадерам, удастся ли вашим палачам? И если вы будете действовать судебным порядком, где вы найдете свидетелей, чтобы уличить виновного? Люди, которые отказывались выдавать своих сообщников, когда тем угрожала только ссылка, вряд ли поддадутся искушению свидетельствовать против них теперь, когда им угрожает смертная казнь. При всем моем уважении к благородным лордам, сидящим против меня, я полагаю, что несколько более внимательное рассмотрение вопроса и некоторое предварительное его расследование даже их, пожалуй, побудило бы изменить свое мнение.

Читать дальше