Юзеф Крашевский - Древнее сказание

Вот нырнула на дно золотая рыбка; следом за ней мелькнула серебряная. Куда золотая ни кинется, серебряная рядом плывет. Толкнулись они друг о дружку. Королевна слышит слова:

— Четвертый раз я тебя отыскал, судьба тебе быть моей!

Рыбка превратилась в девицу, бежит к себе в замок и снова горюет.

Эта ночь, как и прежние, проходит без сна. Уж солнышко показалось на небе, когда королевне в голову пришла счастливая мысль. Много ведь камушков на морском берегу. Кто ж отличит ее среди них, когда превратится она в белый камень и незаметно уляжется на песке? Тотчас побежала она на берег, где и осуществила то, что задумала.

Королевич ломал себе голову, стараясь узнать, что теперь придумала королевна? Ничего не добившись, он в отчаянии направился к морю, желая покончить с собой. Вдруг нечаянно наступил он на камешек… А какой прелестный!.. Жених наклонился, чтобы взять в руки находку, а перед ним стоит королевна и… плачет.

— Нашел я тебя пятый раз! — в безумном восторге закричал королевич. — Ты должна быть моей!

— До семи еще далеко! Найдешь меня за седьмой горой, за седьмой рекой!

Не помня себя от гнева, девица побежала домой и бросилась на пол в своей светлице. Горюет да плачет. Мимо нее пробежал мышонок. Заметив его и недолго думая, она обернулась мышонком, спрятавшись в скважину. Сидя в ней, красавица думала про себя:

— Вот теперь-то уж он меня не отыщет!

На беду ее на окне сидел воробей и все видел. Он сейчас же порхнул к королевичу, спустился к нему на плечо и крикнул:

— Девица превратилась в мышонка и в ямочку-щелочку спряталась…

Королевич бурым мурлыкой стал, сел и, уставившись, выжидает.

Мышонку есть захотелось; заметив крошки, лежавшие под столом, он задумал выйти из норки, но только лишь показался, громадный кот тут как тут:

— А, вот где ты?!

Королевна перепугалась, боясь, что ее проглотят; но кот произнес человечьим голосом:

— Узнал я тебя и в шестой раз. Моей, наверное, будешь.

Королевна упала на пол, рыдая.

— Ох, я несчастная… Горькая моя доля-долюшка… Что-то я стану с ним делать?

Вот в седьмой-то раз нужно было придумать уж что-нибудь особенное. Сбиралися все подруги с сестрицами, долго думали, долго гадали… Ночь прошла, рассвело, а решить ни на чем не решили… Королевна заливается, плачет с досады.

— Лучше уж сразу-то было за королевича замуж идти, — причитает она, — чем семь раз срамиться, а в восьмой все равно в неволю попасть.

Просыпалось солнышко… Что-то будет, когда оно выглянет? Совещались сестрицы, наконец, порешили: превратиться ей в старую нищенку, безобразную, желтую и с лицом как печеное яблоко, вот, к примеру, словно бы я, — рассмеялась рассказчица. — Так и сделали. Пошла красавица просить милостыню на большую дорогу, и уж так-то была уверена, что теперь никто ее не узнает.

Долго ждать ей пришлось. Только видит, едет король верхом… Что за старуха такая? Велел подать ей копеечку и дальше поехал. А королевна и думает про себя: отец родной не узнал, никто не узнает!..

Едет братец ее родной, посмотрел на старуху, захохотал:

— Что за ведьма такая? Вот-то гадкая тварь… Гнать ее прочь с дороги…

Поплелась королевна к сторонке, а сама в душе-то и радуется: брат родной не узнал, и жених не узнает.

Наконец, показался верхом на коне королевич-красавец… Ветер ласково треплет его золотистые кудри… Он и видит — стоит перед ним нищенка старая… Посмотрел, покосился — бросил ей золотое кольцо.

Королевна со страху возьми да и перехитри: опасаясь, чтоб суженый ее не признал, отступила назад и закрыла себе лицо тряпицей. Что за странность, подумал жених, надо быть, тут неспроста… Подбежал он к старухе, да в глаза и заглянул… А глаз-то она переменить не умела… Светят, искрятся, точно два солнышка… Взял тогда королевну он на руки, посадил к себе на лошадь.

— Вот и седьмой раз отыскал я тебя, теперь от меня не отвертишься…

Свадьба была богатая, и я там была, мед да пиво пила, — окончила свою сказку старуха.

— Так-то, — добавила она, погодя, — суженого конем не объедешь!

Выслушав сказку, Дива задумалась.

— Эдак-то, — заключила Яруха, — может выйти и с ДОманом, напрасно его избегаешь. В расписанной хате-то лучше жить, чем на острове здесь, на Леднице…

Досыта наболтавшись, старуха кряхтя поднялась с места и, ворча что-то под нос, медленно поплелась из ограды. Ведунья хорошо понимала, что брошенное в землю зерно иногда подолгу лежит, притаившись, прежде чем пустит ростки и созреет. А Дива долго еще неподвижно сидела, окруженная роем нахлынувших дум… В ушах, словно кто-то бил в наковальню молотом, раздавались слова:

— Суженого конем не объедешь…

Кашубы и поморцы, подстрекаемые Лешками, все учащали свои набеги на Полянские земли. Не успеют, бывало, прогнать одну их орду, глядь — показалась другая, глубже первой проникнувшая в дотоле мирные дебри славян. Вскоре кметы окончательно сбились с толку, не зная, откуда и ждать врага. То являлись поморцы с севера, то внезапно нападали с востока… с той ли, с другой стороны — угадать равно не представлялось возможности.

Старшины между тем по-прежнему собирали вече за вечем, спорили, ссорились, а решать ни на чем не решали. Выбор князя им, как клад, не давался. Не выискивался глава — не нашлось и руки, умевшей бы отразить врагов.

Все разбегались куда попало.

Уверенность в постоянной опасности загоняла людей в самую глушь лесов; в свою очередь, голод их гнал оттуда. Разоренные нивы стояли пустыми.

Теперь являлись даже такие, что жалели Хвостека.

— Мышки, — говорили они, — хороши лишь на то, чтоб разрушить, создать же они ничего не умеют.

Раздоры, общая неурядица грозили затянуться надолго, как однажды вечером, после особенно бурной сходки, по обыкновению окончившейся ничем, к месту, где стояли старшины, подошли двое каких-то людей. Некоторые из бывших у Пяста на торжественном празднестве пострижения сейчас же узнали их. Это были два чужеземца, из коих один благословил Земовида. А так как кметы как раз в момент их прибытия готовились ужинать, то один из Мышков пошел навстречу гостям и пригласил их к общественному костру. Чужеземцы, приблизившись к кметам, приветствовали их во имя Единого Бога.

Перед прибывшими сейчас же поставили калачи и мясо, пиво и мед. Мяса в этот день они не хотели трогать, довольствуясь хлебом и несколькими глотками пива.

Младший гость, заметив хмурые лица кметов, полюбопытствовал узнать о причине подобного настроения духа, а кстати уж, и о том, почему полянам вообще неладно да трудно живется.

— Как же иначе могло бы и быть, — ответил старый Стибор. — Едва мы успели одно зло уничтожить, как нажили другое. Иго неволи сбросить-то сбросили, а порядка завести не умеем. Дело нетрудное — свергнуть тирана! Труднее заменить его лучшим! Вон нас враги вконец разоряют, а разве мы можем отбиться?