Герман Мелвилл - Израиль Поттер. Пятьдесят лет его изгнания

В следующее мгновение за щелью уже никого не было: девушка направилась к лестнице, а новый гость доктора Франклина исчез из виду за дверью и тут же вновь появился — уже в комнате. Израилю вдруг показалось, что за этот краткий миг, пока он не видел незнакомца, тот успел совершенно преобразиться.

Он был невысок, гибок, очень смугл и чем-то напоминал индейского вождя в европейской одежде, лишенного наследия своих предков. В его сумрачных властных глазах таилось пламенное упорство, граничащее с одержимостью. На нем было прекрасное и даже слишком щегольское партикулярное платье, а в его манерах странно сочетались деревенская развязность и лоск, недавно заимствованный в светских салонах Парижа. Его щеки, коричневатые, как финики, приводили на ум тропические страны. Это необычайное лицо дышало горделивым дружелюбием и презрительной замкнутостью. И все же он походил не только на благородного разбойника былых времен, но и на поэта. Губы его свидетельствовали о хладнокровии и храбрости. Казалось, он принадлежал к тем, кто ищет опасностей и сам идет им навстречу. И видно было, что он никогда никому не подчинялся и никогда никому не подчинится.

Израиль сказал себе, что впервые в жизни встречает подобного человека. Хотя одет он был по самой последней моде, в нем угадывался дикарь.

Наружность незнакомца так сильно поразила нашего искателя приключений, что прошло несколько минут, прежде чем он опомнился от изумления и заметил, что доктор Франклин и его гость поздоровались, точно старые знакомые, и, едва сев, тотчас начали оживленный разговор.

— Вы вольны поступать, как вам угодно, но я не намерен долее быть просителем, — сказал незнакомец гневно. — Конгресс обещал мне, что, приехав сюда, я немедленно получу в свое распоряжение «Индейца», однако не успел корабль сойти с амстердамских стапелей, как вы, комиссары, по совершенно непонятной мне причине преподнесли его французскому королю, а я остался ни с чем. Ну, что французский король может сделать с таким фрегатом? И что могу с ним сделать я! Верните мне моего «Индейца», и менее чем через месяц вы услышите о славных подвигах или о славной гибели Поля Джонса. [51] Поль Джонс (1747–1792) — морской офицер, уроженец Шотландии. Плавал на британских торговых судах. В 1773 г. экипаж его корабля взбунтовался. Джонс убил вожака матросов и был вынужден бежать в Америку. Стал одним из первых офицеров образованного в 1775 г. американского флота. Прославился как смелый капер во время Войны за независимость.

— К чему такая горячность, капитан? — попробовал утихомирить его доктор Франклин. — Лучше скажите мне, что вы сделали бы с фрегатом, если бы он был отдан под вашу команду.

— Я показал бы чванным британцам, что Поль Джонс, хоть он и родился на Британских островах, — не подданный британского короля, а вольный гражданин и мореплаватель вселенной; и я показал бы им, кроме того, что их собственные берега уязвимы ничуть не меньше американского побережья, которое они столь беспощадно опустошают. Дайте мне «Индейца», и я обрушусь на греховную Англию, как огненный дождь обрушился на Содом.

Эти хвастливые слова были произнесены не тоном хвастуна, но тоном пророка. Незнакомец, сидевший в своем кресле прямо, как ирокез, был словно пылающий факел.

Ему как будто удалось слегка смутить философскую безмятежность старого мудреца, который, хотя и не пытался скрыть свое восхищение несомненным мужеством этого человека, все же морщился от его чрезмерной бравады.

И словно чтобы переменить тему, а также привести своего собеседника в лучшее расположение духа (а может быть, и для того, чтобы использовать его одержимость в своих собственных целях), мудрец придвинулся к нему поближе, дружески положил руку ему на колено и, ласково по этому колену похлопывая, словно укротитель, успокаивающий раздраженного царя зверей, заговорил медоточивым голосом:

— Капитан, забудьте на время про «Индейца». Этот разговор может пока и подождать. А теперь послушайте: джерсейские каперы чинят нам немало бед, мешая нашему снабжению. И мне говорили, что, будь у вас небольшой корабль — например, подошла бы и ваша «Амфитрида», — вы, человек столь доблестного духа, могли бы оказать нам неоценимую услугу, настигая каперов там, куда большие корабли не в состоянии проникнуть из-за мелководья, или выманивая их из безопасных убежищ в открытое море, где их уже поджидали бы фрегаты из Бреста, которые будут следовать за вами в некотором отдалении.

— Стать уткой-подсадкой для французских фрегатов! Весьма благородное занятие! — прошипел Поль, вне себя от ярости. — Доктор Франклин! Все, что Поль Джонс сделает для Америки, будет сделано, только если ему предоставят полную свободу во всем — чтобы он сам был для себя верховным адмиралом и своим единственным советчиком. Неужели услуги, оказанные мною у американских берегов, не подтверждают, что я достоин подобного доверия? Почему же вы хотите унизить меня, лишив привилегий, которые уже были мне даны? Я хочу возвыситься, а не пасть. Ведь я живу лишь для чести и славы. Так поручите же мне какое-нибудь славное и почетное дело и дайте достойные средства для его выполнения. Дайте мне «Индейца».

Мудрец медленно покачал головой.

— Все будет потеряно из-за трусливого мямленья, которое выдают за благоразумие! — воскликнул Поль Джонс, вскакивая на ноги. — Война только тогда может быть победоносной, если уподобляется муссону, когда каждая частица с неуклонной решимостью устремляется к единой общей цели. Но в боязливых советах государственные мужи лишь тянут время, и их усилия приносят не больше пользы, чем переменчивый бриз, который морщит воду в часы штиля. О господи! Почему я не родился самодержцем!

— А вернее сказать, северо-западным ветром. Ну, ну, успокойтесь, капитан, — продолжал мудрец. — И присядьте. Мы же здесь не одни. — И он указал на Израиля, совсем завороженного вулканическим духом незнакомца.

Поль, слегка вздрогнув, оборотился и в первый раз осознал присутствие Израиля, которого в увлечении спора до сих пор не замечал, тем более что тот все это время сохранял полнейшую неподвижность.

— Ничего не опасайтесь, капитан, — сказал мудрец. — Этот человек — американец, верный патриот, присланный ко мне с тайным поручением. Он бежал из английского плена.

— Вас захватили с кораблем? — живо спросил Поль. — С каким же? Я знаю, что им командовал не я! Ни один корабль Поля Джонса не сдавался в плен!

— Я, сэр, служил на бригантине «Вашингтон», — ответил Израиль. — Нас захватили, когда мы крейсировали у Бостонского порта, мешая подвозу припасов.

— А ваши корабельные товарищи много про меня рассказывали? — осведомился Поль с гордым видом индейца сиу, выставляющего напоказ все свои побрякушки. — Что они говорили про Поля Джонса?