Пэлем Вудхауз - Том 1. Дживс и Вустер

— Привет, — сказал он. — Оказывается, и вы здесь.

Я терпеть не могу Стеглза, но Вустеры умеют скрывать свои чувства. Я изобразил на своем лице что-то вроде улыбки.

— Да вот, Бинго уговорил приехать на его представление, — сказал я.

— Говорят, он приготовил нечто грандиозное, — сказал Стеглз. — Специальные эффекты и прочее.

— Я тоже так слышал.

— Ну да, этот спектакль для него много значит, верно? Он вам, конечно, рассказывал про Мэри Берджесс?

— Рассказывал. А еще я слышал, будто вы принимаете пари семь к одному, что у него ничего не получится, — сказал я и смерил паршивца строгим взглядом.

Он и бровью не повел.

— Невинное развлечение, надо же как-то скрасить монотонность деревенской жизни, — сказал он. — Но вас неверно информировали. Это в деревне дают семь к одному. Я готов предложить вам гораздо лучшие условия. Не хотите рискнуть десяткой из расчета ста к восьми?

— Сто к восьми?! Вы шутите!

— Вовсе нет. У меня ощущение, — задумчиво сказал Стеглз, — своего рода предчувствие: что-то сегодня произойдет. Вы же знаете Литтла. Обязательно где-то напортачит. Сердце подсказывает мне, что представление провалится. А это сильно уронит его в глазах девушки. Его положение всегда было шатким.

— Решили сорвать спектакль? — сурово спросил я.

— Я? — сказал Стеглз. — Господь с вами, да и что я могу сделать? Извините, мне нужно кое с кем переговорить.

Он слинял, а я не на шутку встревожился. Он явно снова замыслил какую-то пакость, и я подумал, что нужно предупредить Бинго. Но сделать это у меня не хватило времени. Не успел Стеглз уйти, как подняли занавес.

В первых сценах спектакля я не заметил никаких следов режиссерской деятельности Бинго, его творческий вклад ограничивался ролью суфлера. Заурядная постановка волшебной сказки, из тех, что продаются перед Рождеством под заголовком «Двенадцать коротких пьес для малышей», или что-нибудь в этом роде. Дети кривлялись на сцене по мере сил, когда юные тупицы забывали текст, из-за кулис гудел голос Бинго, публика, как всегда в таких случаях, пребывала в летаргическом состоянии. Но вот дело дошло до первой задуманной Бинго вставки. Эта была песенка, которую эта… как бишь ее… исполняет в новом ревю в «Паласе»; вы ее сразу вспомните, если я напою вам мелодию, все время вылетает из головы. В «Паласе» эту песню исполняют три раза на бис, и здесь ее хорошо приняли, несмотря на то, что писклявая исполнительница то и дело перескакивала из одной октавы в другую, точно альпийская серна с утеса на утес. Даже Заводилам песенка пришлась по душе. В конце второго куплета весь зал кричал «бис», и девочка с комариным голоском набрала побольше воздуха и принялась исполнять куплет сначала.

И тут погас свет.

Это произошло совершенно неожиданно. Лампочки не мигали, свет не слабел постепенно, как это бывает. Он просто разом пропал. Зал погрузился в непроглядную тьму.

Разумеется, это несколько разрушило чары. Люди начали перекликаться в темноте, Заводилы застучали ногами и приготовились повеселиться на славу. Бинго, естественно, тотчас не замедлил выставить себя полным идиотом. Из кромешной темноты до меня донесся знакомый голос:

— Леди и джентльмены, что-то случилось со светом…

Заводилы пришли в восторг от такой ценной информации из официальных источников. Они подхватили его слова, словно боевой клич. Через пять минут свет зажегся, и представление было продолжено.

Потребовалось минут десять, чтобы вернуть аудиторию в летаргическое состояние, наконец публика успокоилась, и все шло гладко до тех пор, пока мальчик с плоским, как у камбалы, лицом не занял место перед занавесом, опустившимся после довольно нудной сцены не то про волшебное кольцо, не то про какое-то заклятие, и не запел песню Джорджа Тингамми из «Обними меня, детка!». Ну, вы ее знаете. Она называется «Слушайтесь маму, девушки!», Джордж всегда заставляет публику подпевать припев. Классная песенка, я сам нередко распеваю ее в ванной, но — и это понятно каждому, кроме такого законченного олуха, как Бинго — она никоим образом не подходит для рождественского детского праздника в деревенском актовом зале. Уже после первого куплета слушатели оцепенели от удивления и стали нервно обмахиваться программками, потрясенная Мэри Берджесс по инерции продолжала аккомпанировать, а стоящий рядом с ней священник стыдливо отвел глаза. Зато Заводилам песня пришлась по душе.

Закончив второй куплет, мальчик попытался улизнуть за кулисы. После чего зрители услышали следующий диалог:

Бинго (гулкий голос из-за сцены): Ты куда! Давай дальше!

Мальчик (застенчиво): Не буду.

Бинго (еще громче): Дальше, паршивец, а не то я тебе голову оторву!

Мальчик почувствовал, что Бинго и вправду исполнит свою угрозу, и почел за благо подчиниться. Он прошаркал обратно к рампе, закрыл глаза и, нервно хихикая, произнес: — Леди и джентльмены, а сейчас давайте попросим сквайра Трессидера любезно исполнить припев.

Несмотря на теплые чувства, которые я питаю к Бинго, бывают минуты, когда мне кажется, что его следует держать в определенного рода заведении. Бедняга, видимо, представлял, что это будет кульминацией всего шоу. Он воображал, что сквайр, сияя от счастья, вскочит со своего места, из груди его польется радостная песня, и всеобщему ликованию не будет конца. На самом деле Трессидер — и заметьте, я его за это не осуждаю — остался сидеть там, где сидел, и с каждой секундой все больше багровел и раздувался, как шар. Нижне-Средние застыли в молчаливом ужасе, словно ждали, что на голову вот-вот рухнет потолок. Во всем зрительном зале только Заводилам эта идея понравилась, и они громкими воплями поддержали это предложение. Для Деревенских Заводил это был настоящий праздник.

И тут свет снова погас.

Когда через несколько минут свет зажегся, все увидели, как сквайр с каменным лицом шагает прочь из зала вместе со всем семейством, Мэри Берджесс сидит за роялем бледная, с застывшим взглядом, а на лице священника написано, что, как ни прискорбно все произошедшее, нет худа без добра.

Представление снова пошло своим чередом. Последовало еще несколько длиннейших кусков из «Пьес для малышей», после чего зазвучало вступление к песенке «Девушка с апельсинами» — коронному номеру из нового ревю в «Паласе». Как я понял, Бинго выбрал его в качестве заключительной сцены первого действия. Вся труппа вышла на сцену, и чья-то рука уже держала край занавеса, чтобы задернуть его в нужный момент. Одним словом, все говорило о том, что это — финал. Но очень скоро я понял, что это не просто финал. Это финиш.

Вы наверняка видели этот номер в «Паласе». Помните: