Пэлем Вудхауз - Том 4. М-р Маллинер и другие

— Скорее, писакой.

— Что ж тут плохого? Половина из нынешних знаменитостей начинали как авторы ширпотреба. Главное — не отступать. Стремиться к цели и работать.

— По-моему, ты не вполне искренна.

— Продолжаю. Ты получил место в «Суперба-Лльюэлин» и поехал в Голливуд. Потом тебя оттуда выперли.

— Это со всяким может случиться.

— Да, но не всякий в этом случае требует личной встречи с боссом студии и в ходе беседы швыряет ему в голову увесистую подшивку «Сатерди Ивнинг Пост». Что тебя подвигло на такой поступок?

— Ничего лучшего в тот момент не пришло в голову. Уж больно неприятный собеседник попался. Это Билл тебе напела?

— Да.

— Слишком словоохотливая.

— В результате ты оказался в черном списке. Очень непредусмотрительно с твоей стороны, на мой взгляд.

Джо снисходительно погладил ее по руке.

— Не женского ума дело, — заметил он. — В жизни каждого мужчины, имеющего дело с Айвором Лльюэлином, наступает момент, когда он вынужден метнуть ему в башку подшивку «Сатерди Ивнинг Пост». Для того эту газету и печатают.

— Допустим. Хоть ты меня и не переубедил, но допустим, что ты прав. Обратимся теперь к твоему выигрышу. На тебя чудом свалилась куча денег, ты сорвал джек-пот…

Джо, недовольный тем, какой оборот принял разговор, принужденно хмыкнул.

— Это очень приятное воспоминание, — сказал он. — Сижу я как-то дождливым вечером в своей халупе, тягостно размышляя над тем, куда податься перекусить, и вдруг звонит телефон. Некая добросердечная особа с радиостанции «Дабл Ю. Джей. Зед» предлагает мне прослушать запись Голоса Незнакомца и попытаться отгадать, кому он принадлежит. И что же оказывается? Я слышу голос мистера Айвора Лльюэлина, который с момента нашей последней встречи непрестанно звучит у меня в ушах. Я, естественно, его опознаю, и добросердечная особа сообщает мне, что я таким образом выигрываю джек-пот и получаю немыслимые бабки. Это доказывает, что все в этом мире имеет свой смысл, даже Айвор Лльюэлин. Впрочем, я тебя перебил.

— Это так.

— Извини. Продолжай. Итак, ты говорила, что…

— Я говорила, что, когда на тебя свалилась эта куча денег, ты моментально бросил писать и предался безделью.

— Клевета.

— Сочинил ли ты хоть единственный рассказик после того, как получил эти деньги?

— Нет. Но я не бездельничал. Я искал себя, искал источник вдохновения. Внутренний голос подсказывает мне, что мне уготовано более благородное предназначение, чем лудить ковбойские байки для макулатурных журналов. И раз уж я разжился капитальцем, могу не суетясь изучить рынок.

— Понятно. Ну ладно, — сказала Кей, подымаясь с места. — Мне пора. И я покидаю тебя в убеждении, что ты все же не homme serieux.

Джо охватило уныние. Каждый раз хоть и по-разному, но в сущности одним и тем же кончались их разговоры, однако на этот раз ситуация была особенно безутешной, потому что через несколько дней три тысячи миль, горы, пустыни и прерии отдалят его от этой девушки. А ведь если и есть в мире нечто, требующее его неусыпного внимания, так это победа над неприступной Кей Шэннон.

— Погоди немножко, — взмолился Джо.

— Не могу. Тыщу дел надо переделать.

— Контора ждет?

— Чемоданы пакую. Завтра начинается мой отпуск.

— Впервые слышу.

— К слову не пришлось.

— И куда направляешься?

— В Голливуд. А что?

— Да ничего.

— Ты ощетинился, как морж.

— У меня в этот час всегда такой вид. Итак, ты направляешься в Голливуд.

— Да, в Беверли-Хиллз. В гости к тетушке.

— К Билл?

— Нет, к другой. К ее сестрице. Расположившейся гораздо выше Билл на социальной лестнице. Принадлежащей к старинной голливудской аристократии. Ее зовут Адела Шэннон.

— Та самая Адела Шэннон? Звезда немого кино?

— Та самая.

— Я слыхал о ней от Билл. Она, похоже, от этой Аделы не в восторге.

— Я, признаться, тоже.

— А зачем же в гости едешь?

— Сама не знаю. Так просто. Надо же куда-то ехать. Она как раз приглашала.

— Где она живет?

— На холмах, в конце Аламо-драйв. Там раньше жила Кармен Флорес. Ты, должно быть, знаешь это место.

— Так она расположилась в этом дворце? У нее, наверное, уйма деньжищ!

— Так и есть. Она вышла замуж за миллионера.

— Ты сможешь повторить ее подвиг, если я найду свою нишу и мои дела пойдут в гору. А пока что жди моего звонка.

— Чего ждать?

Джо рассмеялся. Дурное настроение как рукой сняло. Солнце засияло в разрыве туч, и все стало к лучшему в этом лучшем из миров.

— Неужто ты надеялась ускользнуть от меня, спрятавшись в Голливуде? Бедняжка, ты прозябаешь в раю, не отведавши плода от древа познания. Я сам еду в Голливуд через пару дней.

— Как! Ты же у них в черном списке!

— Я не в поисках работы туда направляюсь. Они, само собой, придут ко мне на поклон и станут упрашивать, но я гордо откажусь: после того, что случилось… И буду непреклонен. На самом деле я собираюсь потолковать с Билл насчет ее проекта. Она почему-то уверена, что мое сотрудничество обеспечит делу успех. Настаивает на том, чтобы я все бросил и примчался к ней. Жаль, что мы не сможем ехать вместе с тобой, мне надо кое-что уладить, прежде чем я покину метрополию. Тем не менее в свое время я дам о себе знать. Более того, ты получишь возможность лицезреть меня живьем.

— Надеюсь, ты не собираешься нагрянуть к тете Аделе?

— Не исключено.

— Я бы на твоем месте не рискнула.

— Не съест же она меня.

— Я в этом не вполне уверена. Она не вегетарианка.

— Посмотрим, посмотрим. А что касается вопроса, который мы тут обсуждали, оставим его пока открытым. Разумеется, любить тебя я не перестану.

— Благодарю.

— Не за что. Рад служить. По крайней мере, буду при деле.

— Голливуд, — изрекла Билл Шэннон, — не тот, что был прежде. Голливуд, — продолжила она, — который раньше был смесью Санта-Клауса с добрым королем Венцеславом, обратился в Скруджа. Золотые деньки ушли в прошлое и унесли с собой радость, которой некогда все тут дышало.

Билл пила кофе с Джо Дэвенпортом в главном обеденном зале отеля «Беверли-Хиллз», и ее зычный голос громовыми раскатами гулял над столиками. Джо ощущал себя представителем электората, к которому обращается с торжественной речью сенатор, обладающий недюжинными голосовыми данными.

— Смотри сам, — говорила она. — Было время, когда только человек выдающихся способностей и огромной решимости мог избежать работы в кино. Администраторы из высших эшелонов буквально проходу никому не давали на Сансет-бульваре, умоляя подписать контракт. «Уж пожалуйста, сочините нам что-нибудь!» А когда отвечаешь, что ты никакой не сценарист, они не сдаются и зовут в технические консультанты. Если и это не проходит, они все равно наседают: «Тогда помогите нам с вокалом». Тут уж ты не выдерживаешь и соглашаешься писать сценарий. Запрашиваешь полторы тыщи в неделю. «А две не возьмете? — интересуются они. — Все-таки круглая цифра. Для расчета удобнее». «Ладно, — соглашаешься ты. — Так и быть. Только не требуйте с меня за эти деньги еще и работы!» Они тебе в ответ: «Упаси бог, какая работа! Как вам такое в голову могло прийти! Нам просто приятно будет видеть вас в наших краях». Вот как раньше обстояли дела. А что теперь? Ха! Если тебя кто и возьмет, то лишь затем, чтобы иметь удовольствие выгнать.