Саки - Шоковая терапия

Его мать то и дело подходила к запертой двери и, громко крича, учиняла допрос с настойчивостью человека, который полагает, что если все время задавать один и тот же вопрос, то в конце концов на него последует и ответ. Берти не сделал ничего, чтобы это предположение подтвердилось. Миновал час безрезультатных односторонних переговоров, когда в почтовом ящике появилось еще одно письмо, адресованное Берти и помеченное словечком «лично». Миссис Хизант налетела на него, точно кошка, которая только что упустила мышку, но неожиданно удостоилась второй. Если она собралась сделать очередные открытия, то, без сомнения, не была разочарована.

«Ты все-таки сделал это! – без предисловий начиналось письмо. – Бедная Дагмар. Теперь, когда с ней покончено, мне ее почти жаль. Все прошло замечательно, шалун, слуги думают, что это самоубийство, и шума не будет. Лучше не трогай драгоценности, пока не проведут дознание.

Клотильда».

Все, что миссис Хизант дотоле производила в смысле извлечения из груди воплей, было без труда превзойдено, когда она взбежала наверх и принялась яростно колотить в дверь комнаты сына.

– Мерзкий мальчишка, что ты сделал с Дагмар?

– Ну вот, теперь еще и какая-то Дагмар, – огрызнулся он. – Следующей будет Джеральдина.

– И это после всех моих усилий удерживать тебя по вечерам дома, – всхлипывала миссис Хизант. – Бесполезно пытаться что-то скрыть от меня – письмо Клотильды говорит обо всем.

– Оно говорит о том, кто она такая? – спросил Берти. – Я так много слышал о ней, что хотел бы хоть что-то узнать про нее. Я серьезно говорю – если ты будешь продолжать в том же духе, я вызову врача. Мне все время читают морали неизвестно из-за чего, но о гареме разговора еще не было.

– А эти письма тоже воображаемые? – вскричала миссис Хизант. – Что ты скажешь насчет драгоценностей, Дагмар и предполагаемого самоубийства?

Из-за дверей спальни не последовало ответа на эти сложные вопросы, но вечерняя почта принесла еще одно письмо для Берти, и его содержание раскрыло миссис Хизант глаза на то, о чем уже догадывался ее сын.

«Дорогой Берти, – говорилось нем, – надеюсь, я не задурил тебе голову липовыми письмами, которые посылал от имени вымышленной Клотильды. На днях ты мне говорил, что слуги или кто-то еще в твоем доме заглядывают в твои письма, поэтому решил – а не дать ли тому, кто станет вскрывать их, почитать что-нибудь увлекательное? Это может шокировать, зато польза будет.

Твой Кловис Сангрейл».

Миссис Хизант была немного знакома с Кловисом и несколько побаивалась его. Прочитать то, что было написано между строк удавшегося ему розыгрыша, было нетрудно. Присмирев, она снова постучала в дверь комнаты Берти.

– Тебе письмо от мистера Сангрейла. Все это было глупым розыгрышем. Это он написал те письма. Но куда же ты?

Берти стоял у открытой двери. Он был в пальто и в шляпе.

– Иду за врачом, пусть посмотрит, не случилось ли с тобой чего. Конечно же, это был розыгрыш, но ни один человек в здравом уме не поверил бы во всю эту чепуху насчет убийства, самоубийства и драгоценностей. За последние пару часов ты столько шуму наделала, что удивительно, как только дом не рухнул.

– Но что мне было думать по поводу этих писем? – жалобно простонала миссис Хизант.

– Я бы сказал тебе, что о них думать, – произнес Берти. – Если ты предпочитаешь будоражить себя из-за чужих писем, то винить за это ты должна только себя. Как бы там ни было, я иду за врачом.

Для Берти это был великий шанс, и он знал об этом. Его мать понимала, что будет выглядеть довольно смешно, если история получит огласку. Она готова была дать взятку за молчание.

– Я больше никогда не буду вскрывать твои письма, – пообещала она.

А у Кловиса теперь нет более преданного слуги, чем Берти Хизант.

Дорогой (um.).