Тобайас Смоллет - Приключения Перигрина Пикля

Так потерпел неудачу проект, самый грандиозный, простой, легкий и, как выяснилось на суде, обеспечивающий предпринимателю самый большой доход, какой когда-либо получало частное лицо, — проект, выполнение коего принесло бы пользу обществу и прославило бы М., способствуя процветанию той отрасли нашей торговли, которая обеспечивает работу двум огромным областям и двумстам кораблям, о чем М. помышлял гораздо больше, чем о собственной выгоде. Казалось бы, что человек, чьи долги М. платил не раз, человек, обязанный ему и в других отношениях и ездивший на средства М., если и не отблагодарит его, то поступит хотя бы порядочно; но сердце у этого чудовища было столь порочно, что, лежа на смертном одре, он оставил значительные суммы мало знакомым людям и даже не вспомнил о необходимости вернуть деньги М., чтобы тот не сгнил в тюрьме.

Когда однажды М. получил в распоряжение некоторые средства, он нашел им применение благодаря своему знакомству с различными отраслями торговли и благодаря помощи просвещенных друзей в Париже и Лондоне; если бы он был из тех, кто думает только о своей выгоде, а таких на свете слишком много, он обладал бы теперь громадным состоянием. Но он никогда не оставался глух к голосу нищеты, и его доброе сердце всегда отзывалось на нужды наших ближних. Мало того, он проявлял большую изобретательность, измышляя самые деликатные способы помочь нуждающимся и нередко предупреждал просьбы о поддержке.

В подтверждение моих слов я мог бы привести немало примеров, и они убедили бы вас в его бескорыстном великодушии; но это завело бы меня слишком далеко, и я не намереваюсь останавливаться на всех его поступках. Достаточно сказать, что после объявления войны в Испании он отказался от всех своих коммерческих планов и взял назад деньги, вложенные в предприятия, чтобы провести спокойно остаток дней, удовлетворяясь тем, что имел, и ограничивая свою щедрость тем, что он мог уделить из своего ежегодного дохода. Это было разумное решение, если бы он только остался ему верным. Но когда разразилась война, он не мог без жалости видеть достойных джентльменов, ему рекомендованных, отчаявшихся получить офицерский чин только потому, что им нечем было платить маклерам по продаже патентов; он выдавал им значительные суммы под простые расписки, но вернуть по ним деньги ему не удалось, ибо большинство должников погибло во время неудачной экспедиции в Вест-Индию.

В конце концов после ряда подобных же дел, совершенных им из любви к справедливости, из человеколюбия и из отвращения к насилию, он был втянут в процесс, самый значительный из процессов, какие подлежали разбору в наших судах; этот процесс был из ряда вон выходящим, а кроме того с ним был связан вопрос об имуществе, приносящем пятьдесят тысяч фунтов в год, и от него зависело три пэрства.

В 1740 году доблестный адмирал, командовавший в Вест-Индии флотом его величества, в донесениях по эскадре герцогу Ньюкаслу упомянул о молодом человеке, который, служа простым матросом на одном из кораблей под его командованием, тем не менее предъявил права на титул и имущество графа Э. Как только об этих притязаниях стало известно из газет, о них заговорили повсюду. Особа, которой это касалось всего ближе, встревоженная появлением соискателя, приняла меры, чтобы пресечь попытки юного выскочки. Получив сведения о мистере Э. сейчас же после того, как о том стало известно в Вест-Индии, она располагала бесчисленными преимуществами перед несчастным молодым джентльменом. Ибо, владея большим состоянием и поместьями по соседству с местом рождения истца, эта особа знала всех свидетелей, которые могли бы представить доказательства его законнорожденности, и имела полную возможность благодаря влиянию и власти заткнуть рот одним свидетелям и перетянуть на свою сторону других. Соискатель же, покинувший родину пятнадцать лет назад, беспомощный, лишенный образования и друзей, не мог ничего предпринять в свою пользу. Если несомненные достоинства его дяди и любовь к справедливости мешали графу прибегать к недостойным средствам, та следует помнить, что совесть его многочисленных эмиссаров, состоявших у него на жаловании, не была столь щепетильна.

Однако следует упомянуть, не умаляя и не оскорбляя добродетелей и чести благородного графа, что он сделал попытку примирить представителей всех ветвей своего рода, чьи интересы были так же затронуты, как и его собственные, разделив с ними имущество, и заручился также поддержкой самых известных адвокатов в судах обоих королевств против этого незаконнорожденного еще до того, как сей последний обратился в суд.

Пока он таким образом готовился отразить атаку бедного покинутого юноши, подвергавшегося на расстоянии в полторы тысячи лиг всем опасностям моря, войны и нездорового климата, мистер М. однажды в разговоре спросил об этом романтическом претенденте у некоего X., бывшего в то время главным агентом здравствующего лорда Э. Этот человек признался, что у покойного лорда Э. в самом деле был сын, который вскоре после смерти отца уехал в Америку, но X. заявил, будто не знает, является ли этот юноша тем самым лицом.

Такое сообщение не могло не повлиять на добросердечного мистера М., который был хорошо знаком со злым гением противной стороны, завладевшей имуществом и титулом несчастного юноши, и его охватило беспокойство, как бы недостойные люди не попытались тем или иным способом устранить юношу; даже в ту пору он выразил готовность прийти на помощь сироте, лишенному друзей, и поближе ознакомиться с его притязаниями. Дела вынудили его уехать во Францию, а тем временем мистер Э. приехал в Лондон в октябре 1741 года».

На этом месте священник был прерван Перигрином, сказавшим, что вся эта слышанная им ранее история об изгнании юного джентльмена казалась ему слишком необычайной, чтобы не сказать неправдоподобной, а потому он очень хотел бы узнать подлинные обстоятельства этого дела, а также о том, каким образом он попал на остров Ямайку.

Священник, уступая просьбе нашего героя, начал рассказывать с самого начала.

«— Мистер Э., — сказал он, — сын Артура, покойного лорда, барона Э., от его жены Мэри Ш. — незаконной дочери Джона, герцога Б. и Н-би; на этой Мэри Ш. лорд женился открыто 21 июля 1706 года против воли своей матери и других своих родственников, в особенности — Артура, покойного графа Э., питавшего неумолимую вражду к ее отцу-герцогу и потому прилагавшему все усилия, чтобы воспрепятствовать браку; убедившись в неудаче своих попыток, он был столь возмущен, что так никогда и не примирился окончательно с лордом Э., хотя тот был его предполагаемым наследником. После свадьбы они жили в Англии два-три года, в течение которых у нее было несколько выкидышей; он же, человек весьма легкомысленный и сумасбродный, не только растратил все ее приданое, но и наделал столько долгов, что вынужден был бежать в Ирландию, оставив жену дома вместе со своей матерью и сестрой, которые, не одобряя этого брака, откосились к ней враждебно.