Оноре Бальзак - Сельский священник

— Этот человек обрел свой рай в земной юдоли, — кротким голосом сказал старец.

Бедняжка г-жа де Ванно советовалась с приятельницами, не попытаться ли ей самой воздействовать на преступника. Г-н де Ванно хотел поладить с ним полюбовно. Дойдя до отчаяния, он предложил г-ну де Гранвилю испросить помилование убийце своего дяди, если оный убийца вернет сто тысяч франков. Прокурор ответил, что его королевское величество не унизится до подобной сделки. Супруги де Ванно обратились тогда к адвокату Ташрона, пообещав ему десять процентов от похищенной суммы, если только удастся ее вернуть. Адвокат был единственным человеком, при виде которого Ташрон не выходил из себя; наследники уполномочили его предложить убийце другие десять процентов для передачи его семье. Несмотря на все ухищрения наследников и красноречие адвоката, от его подзащитного ничего не удалось добиться. Взбешенные де Ванно ругали и проклинали осужденного.

— Он не только убийца, но еще и лишен деликатности! — совершенно серьезно вскричал г-н де Ванно, в жизни не слыхавший знаменитой песни о Фюальдесе, когда узнал о неудаче аббата Паскаля и понял, что все погибнет в случае отклонения ходатайства о помиловании. — На что ему наши деньги там, куда он отправится? Убийство — это еще можно понять, но бесцельная кража — это непостижимо. В какие только времена мы живем, если люди из общества интересуются таким разбойником?

— Все-таки это бесчестно, — вторила г-жа де Ванно.

— Но, вернув деньги, он может скомпрометировать свою подругу, — предположила какая-то старая дева.

— Мы сохранили бы все в тайне! — закричал г-н де Ванно.

— Тогда вы были бы виновны в укрывательстве, — возразил адвокат.

— О проклятый нищий! — таково было заключение г-на де Ванно.

Одна из дам, принятых в обществе г-жи де Граслен, со смехом рассказавшая ей о спорах супругов де Ванно, женщина очень умная, одна из тех, кто мечтает о прекрасном идеале и хочет, чтобы все было совершенно, высказала сожаление о том, что осужденный ведет себя, как разъяренный зверь. Ей хотелось, чтобы он был холоден, спокоен и полон достоинства.

— Разве вы не видите, — заметила Вероника, — что таким образом он отбрасывает соблазны и сопротивляется искушениям. Он из расчета превратился в дикого зверя.

— К тому же это не человек из общества, — подхватила изгнанница-парижанка, — это рабочий.

— Человек из общества давно бы предал незнакомку, — ответила г-жа Граслен.

Эти события, на все лады обсуждаемые и в салонах и в скромных семейных домах, досконально разбиравшиеся всеми умниками города, вызывали жгучий интерес к казни Ташрона, чью просьбу о помиловании Верховный суд по истечении двух месяцев отклонил. Как будет вести себя в последние минуты преступник, который заявлял, что пойдет на отчаянное сопротивление и не даст убить себя? Заговорит ли он? Признается ли? Кто выиграет пари? Пойдете ли вы? Не пойдете? А как туда попасть?

В Лиможе тюрьма и место казни расположены таким образом, чтобы избавить преступников от тягости долгого пути. Поэтому количество избранной публики всегда бывает ограничено. Здание суда, где помещается тюрьма, стоит на углу Судейской улицы и улицы Понт-Эрисон. Прямым продолжением Судейской улицы является короткая уличка Монт-а-Регре, ведущая на площадь Эн, или Арен, где совершаются казни, чему, без сомнения, и обязана она своим названием. Путь недалек, и, следовательно, на пути этом мало домов и мало окон. А какой же человек из общества захочет смешаться с толпой, обычно заполняющей площадь?

Однако ожидавшаяся со дня на день казнь, к величайшему удивлению всего города, со дня на день откладывалась, и вот почему. Благочестивое смирение идущего на казнь злодея является торжеством церкви и всегда оказывает огромное воздействие на толпу. Раскаяние преступника слишком ярко свидетельствует о могуществе религиозных идей, чтобы духовенство — не говоря уже о чисто христианских интересах, являющихся основной целью церкви, — не было раздражено своей неудачей в таком из ряда вон выходящем случае. В июле 1829 года положение было особенно острым из-за духа партийной борьбы, отравлявшего всю политическую жизнь. Партия либералов торжествовала, видя публичное поражение «поповской партии» [14] «Поповская партия» — прозвище, данное либералами ультрароялистам, связанным с конгрегациями (объединениями монашеских орденов). Идеологами ультрароялистов выступали Жозеф де Местр и Бональд. — название, придуманное Манлозье, роялистом, присоединившимся к конституционалистам, которые увлекли его несколько дальше, чем ему бы хотелось. Партии в целом совершают бесчестные поступки, которые отдельного человека покрыли бы позором; поэтому если в глазах толпы какой-нибудь человек представляет партию, будь то Робеспьер, Джеффри [15] Джеффри , Джордж (1640—1689) — английский канцлер при Карле II и Якове II. или Лобардемон [16] Лобардемон , Жан-Мартин — один из ближайших помощников кардинала Ришелье в борьбе с своеволием феодалов, был членом королевского суда. , он превращается в своего рода покаянный алтарь, на который все сообщники возлагают свои тайные ex voto. Действуя в согласии с епархией, суд оттягивал казнь, надеясь тем временем узнать о преступлении все, что ускользнуло от внимания следствия, а также способствовать торжеству религии. Меж тем власть суда была не безгранична, и рано или поздно приговор следовало привести в исполнение. Те же либералы, которые из духа противоречия считали Ташрона невиновным и нападали на приговор суда, теперь выражали недовольство тем, что приговор не приводится в исполнение. Оппозиция, если она последовательна, часто приходит к подобным нелепостям, ибо для нее не столько важно быть правой, сколько фрондировать против властей.

Таким образом, в начале августа суд был вынужден к действию той подчас неразумной молвой, которая называется общественным мнением. День казни был назначен. В подобных чрезвычайных обстоятельствах аббат Дютейль взял на себя смелость предложить епископу последнее средство, и успех его замысла ввел в судебную драму человека необыкновенного, который объединил всех остальных персонажей, стал главным действующим лицом нашего повествования и неисповедимыми путями провидения привел г-жу Граслен на то поприще, где все ее добродетели раскрылись в полном блеске, где она показала себя благодетельницей рода человеческого и святой христианкой.

Епископский дворец в Лиможе расположен на холме, над берегами Вьены, и сады его, следуя естественному строению обрывистых склонов, террасами спускаются к реке, опираясь на мощные, увенчанные балюстрадами стены. Холм этот настолько высок, что предместье Сент-Этьен на том берегу реки как бы лежит у подножия последней террасы. С холма, куда бы ни направил свои шаги гуляющий, раскрывается великолепная панорама с вьющейся посредине рекой, которая видна то вдоль всего течения, то, скрываясь за поворотом, лишь с берега на берег. На востоке, оставив за собой сады епископского дворца, Вьена устремляется в город, изящной дугой изогнувшись вокруг предместья Сен-Марсиаль. Выше по течению, невдалеке от предместья, стоит хорошенький сельский домик, известный под названием Клюзо; он отлично виден с нижних террас и благодаря смещению перспективы как бы компонуется с колокольнями предместья. Перед домиком лежит поросший деревьями островок с изрезанными берегами, который Вероника в дни своей юности называла Иль-де-Франс. На западе амфитеатром поднимаются уходящие вдаль холмы. Волшебная прелесть ландшафта и благородная простота здания делают епископский дворец самым примечательным памятником города, где остальные постройки не блещут ни выбором материала, ни архитектурой.