Эрих Кестнер - Трое в снегу

— Отличная мысль, — сказала Хильда. — Слушайте внимательно! Раз в два дня ему делают массаж. Он собирает почтовые марки. На ночь в постель кладут нагретый кирпич. Любимое блюдо — говядина с лапшой или другая домашняя еда. С напитками он разборчивее. Особенно любит французский коньяк. Что еще?..

— Кошки! — подсказала Кункель, фанатично охранявшая дверь.

— У вас есть сиамские кошки? — спросила Хильда директора. — Нет? Раздобудьте парочку! В его номер. Я переведу вам завтра тысячу марок.

Директор сказал, что записал все. Разумеется, ни о какой оплате не может быть и речи. Гранд-отель — щедрое заведение. К тому же все пункты программы — кроме сиамских кошек — сущие пустяки. Да и сиамские…

— Тайный советник идет, — доложила свистящим шепотом Кункель.

— Всего хорошего, — сказала Хильда и положила трубку.

Брандес повез обоих туристов на Ангальтский вокзал. Хильда и Кункель поехали провожать. Тоблер любил, когда ему махали платочком.

— Дорогой Иоганн, — сказал он в машине, — не забудьте моих распоряжений. В Мюнхене мы пробудем несколько часов в отеле «Регина». Завтра днем я превращаюсь в господина Шульце. Вы достанете пустую картонную коробку, уложите в неё костюм, который сейчас на мне, бельё, носки, туфли и отнесете на почту. Из мюнхенского отеля я выйду в шубе. Мы возьмем такси. В такси я надену драповое пальто Шульце, а вы тоблеровскую шубу. Как свою собственную. Начиная с Штарнбергского вокзала мы с вами незнакомы.

— Но хоть вашу корзину можно я понесу к поезду? — спросил Иоганн.

— Я сам смогу, — сказал Тоблер. — Кстати, от Мюнхена мы поедем в разных купе.

— Ну чисто детективная история, — заявила Хильда. Через некоторое время Кункель спросила:

— А как вы это выдержите, господин тайный советник? Без массажа. Без коньяка. Без теплого кирпича. Без домашней кухни, И без ваших кошек в спальне! — Она шутливо ущипнула Хильду за руку.

— Да перестаньте вы, — отмахнулся Тоблер. — Меня уже давно тошнит от старых милых привычек. Я счастлив, что могу наконец ускользнуть на свободу.

— Ну-ну, — сказала Кункель и состроила глупейшую физиономию.

На перрон они вышли незадолго до отправления поезда. В оставшиеся минуты давались излишние наставления. Иоганну, прежде чем он поднялся в вагон, пришлось клятвенно заверить Хильду, что он будет посылать раз в два дня, не реже, подробнейший отчет.

Состав тронулся. Хильда и Кункель замахали платочками. Тайный советник кивал им, он был доволен. Мимо провожавших уже плыли следующие вагоны. Маленькая пожилая женщина, семенившая рядом с поездом, столкнулась с Хильдой.

— Осторожно, смотри перед собой! — крикнул ей молодой человек, высунувшийся из окна вагона.

— Жду твоего возвращения, сынок! — ответила пожилая женщина и погрозила ему зонтиком.

— До свидания! — крикнул сын.

Хильда и он мельком взглянули друг на друга.

Проехал последний вагон. Скорый поезд Берлин — Мюнхен, шипя и поругиваясь, отправился в ночной путь. Опять пошел снег. С перрона это было видно очень хорошо.

Гранд-отель «Брукбойрен» — гостиница для постоянных клиентов. Либо ты уже постоянный, либо им будешь. Иных вариантов почти не бывает.

Если кто-нибудь вообще не попадет в гранд-отель, вполне допустимо. Но если кто хоть раз побывал здесь и больше ни разу — исключено. Какими бы разными ни были постоянные гости, с деньгами они все. Каждый из них может себе позволить Альпы плюс белокафельную ванную плюс — что подскажет богатое воображение… Уже в конце лета начинается переписка между Берлином и Лондоном, Парижем и Амстердамом, Римом и Варшавой, Гамбургом и Прагой. Запрашивают прошлогодних партнеров по бриджу. Договариваются с давнишними приятелями — любителями горных лыж. А зимой встречаются. Постоянным гостям соответствует и необычайно постоянный штатный персонал. Лыжные инструкторы, разумеется, одни и те же. Да они и живут в Брукбойрене. По основному роду занятий это сыновья крестьян, или токари по дереву, или владельцы полутемных лавочек, где продаются сигареты, почтовые открытки и редкостные сувениры.

Так же неминуемо, как снег, возвращаются в гранд-отель к началу зимнего сезона из окрестных городов кельнеры и повара, шоферы и бухгалтеры, виночерпии и бармены, музыканты и учителя танцев, горничные и коридорные. Более или менее удовлетворительным оправданием считается только личная смерть.

Коммерческий директор, господин Кюне, находится на своем посту уже десять лет. Хотя предпочитает проводить время не в служебном кабинете, а на вольной природе. Но разве он не прав? Господин Кюне отличный лыжник. После завтрака он удирает в горы и возвращается с заходом солнца. Вечером он танцует с дамами из Берлина, Лондона и Парижа. Он холостяк. Постоянным гостям отеля его бы очень недоставало. Пожалуй, Кюне останется директором. Во всяком случае, пока сможет танцевать. И при условии, что не женится.

Тем не менее отель функционирует безупречно. Все дело в Польтере, старшем швейцаре. Он любит гранд-отель как родное дитя и печется о нем действительно как заботливый папаша.

Кроме обшитой галунами ливреи у него седые усы, большой запас иностранных слов и заметное плоскостопие. Высокоразвитое чувство справедливости мешает ему усматривать существенные различия между постояльцами и служащими отеля. И к тем и к другим он одинаково строг.

Таково положение вещей… Только вот лифт-боев меняют почаще. Это связано не с их характерами, а исключительно с тем, что они, с профессиональной точки зрения, слишком быстро стареют. Сорокалетний мальчик-лифтер производит несносное впечатление.

В зимнеспортивном сезоне отель не может обойтись без двух вещей: снега и гор. Никак. Без обеих, даже без одной из них, называться зимнеспортивным отелем — нелепость.

Конечно, кроме гор и снега, сюда относятся, хотя и с меньшей необходимостью, также другие предметы. Например, один или несколько глетчеров. Замерзшее и по возможности уединенное горное озеро. Несколько укромных лесных часовен. Высокогорные, труднодоступные пастушьи хижины, где пахнет хлевом, есть шезлонги, лицензия на продажу спиртных напитков и стоящий кругозор. Тихие заснеженные ельники, где путнику предоставляется возможность вздрагивать при звуке падающих сучьев. Заледеневший, похожий на гигантскую хрустальную люстру водопад. Уютный, хорошо натопленный домик почты внизу, в поселке. И, по возможности, канатная дорога, которая доставит любителя природы за облака на сияющую вершину.

Там, наверху, завороженный панорамой и полный счастья, человек теряет остатки разума, привязывает к ботинкам лыжи и мчится по насту и рыхлому снегу, по ледяным сугробам и через занесенные пастбищные изгороди, прыгая, выписывая дуги и крутые виражи, падая и пулей устремляясь вниз, в долину.