Владимир Набоков - Ада, или Эротиада

Тут их нагнал Грег с запонкой — крохотным триумфом, увенчавшим дотошные поиски: бросив ему банальное: «Молодцом!», Перси замкнул шелковую манжету, тем самым нагло завершив восстановление внешнего вида.

Обоюдно услужливый приятель, не замедлив бега, первым достиг поляны, где пикник уже завершился; Грег наткнулся на Аду — в одной руке два, в другой три красноголовика с ножками в мелкий штришок; она смотрела на него — и, истолковав ее взгляд не как удивление буйным топотом его ножищ, а как то, что ей уже все известно, добрейший сэр Грег поспешил еще издали выкрикнуть:

— С ним все в порядке! Все в порядке, мисс Вин! — в слепом своем сострадании юный рыцарь даже не успел сообразить, что Ада никак не может знать о стычке между красавцем и чудовищем.

— Ну разумеется, все в порядке! — принимая из рук Ады парочку поганок, ее излюбленное лакомство, произнес красавец, поглаживая гладкие шляпки грибов. — Какие могут быть сомнения! Ваш кузен продемонстрировал Грегу с вашим покорным слугой весьма бодрящий азиатский Мошонкрут, или как его там.

И попросил вина, но недопитые бутылки были давно унесены к загадочным пастырям, чьей опеки соседняя поляна уже успела лишиться: удалившись, они, вероятно, зарыли в сырую землю одного из своих сотоварищей — оставшиеся на ветвях акации крахмальный воротничок и змеевидный галстук, должно быть, принадлежали ему. Кроме того, исчез и букет роз; его Ада велела отнести обратно на заднее сиденье графовой машины — вместо того чтоб тратить розы на нее, прибавила она, уж лучше пусть поднесет хорошенькой сестренке Бланш.

Но вот, хлопнув в ладоши, мадемуазель Ларивьер вывела из состояния спячки правившего ее кабриолетом Кима, а также Трофима, белокуробородого кучера молодежи. Ада крепко стиснула в пальцах свои грибочки, подставив Перси для Handkuss [290]всего лишь хладный кулак.

— Крайне рад был повидаться, старина, — сказал Перси, легонько похлопывая Вана по спине — жест в их среде недопустимый. — Надеюсь, в скором будущем мы еще порезвимся. Хотел бы знать, — добавил он, понизив голос, — стреляете вы столь же отменно, как орудуете бицепсами?

Ван проводил Перси до его автомобиля.

— Ван, Ван, иди сюда, Грег хочет с тобой проститься! — крикнула Ада, но он не обернулся.

— Это что, вызов, те faites-vous duel? [291]— осведомился Ван.

Садясь за руль, Перси улыбнулся, прищурился, склонился к приборной доске, снова улыбнулся, однако не произнес ни слова. Щелкнул ключ зажигания, взревел двигатель, и Перси натянул перчатки.

— Quand tu voudras, mon gars! [292]— сказал Ван, похлопывая по крылу автомобиля и употребляя в обращении характерное для дуэлянтов в старой Франции унизительное единственное число.

Машина рванула с места и укатила.

Ван вернулся к месту пикника с отчаянно колотившимся сердцем; глупо; проходя мимо, махнул Грегу, беседовавшему у дороги с Адой.

— Честное слово, уверяю вас, — говорил ей Грег, — ваш кузен тут ни при чем. Это все Перси затеял — и был побежден в честной борьбе в стиле «крутойайц», как борются в Теристане и Сорокате, — мой отец, конечно, многое смог бы вам про это рассказать.

— Вы милый, — сказала Ада, — но, по-моему, с мозгами у вас не все в порядке.

— Это только в вашем присутствии! — заверил ее Грег, взбираясь на своего смирного черного жеребца, ненавидя и его, и себя, и обоих драчунов.

Надев защитные очки, он тихонько тронулся прочь. Мадемуазель Ларивьер, в свою очередь, взобралась в свой кабриолет, и он покатил ее по лесной дороге в мигающую бликами даль.

Подбежавшая к Вану Люсетт, подогнув коленки, уютненько обвила ножками бедра кузена и замерла прижавшись.

— А ну-ка, — сказал Ван, подхватывая ее и приподнимая, — про кофточку не забудь! Нельзя же голой ехать.

Неспешно подошла Ада.

— Мой герой, — сказала она, едва на него глядя и тем загадочным тоном, что невозможно было сказать, насмешка это или восторг, а то и пародия либо на то, либо на другое.

Помахивая корзинкой с грибами, Люсетт пропела:

— Люси Вин, сейчас же прекрати! — прикрикнула Ада на озорницу, а Ван с видом праведного негодования дернул Люсетт за руку, сдавив запястье, при этом украдкой подмигнув стоявшей сбоку Аде.

И наша юная троица с беззаботным видом двинулась к экипажу с откидным верхом. Там стоял кучер, хлопая себя в ярости по ляжкам и честя на чем свет стоит взъерошенного мальчишку-слугу, только что возникшего откуда-то из-под куста.

Забытый шарабаном, увезшим грязную посуду с клюющими носом слугами, мальчишка укрылся в зарослях, чтоб ему никто не мешал насладиться рассматриванием потрепанной книги «Таттерсалия» {89} с иллюстрациями, изображающими дивных, сказочно-красиво вытянувшихся в рывке скаковых лошадей.

Мальчишка вскарабкался на козлы рядом с Трофимом, пославшим раскатистое «тпр-у-у-у» тронувшимся было задом гнедым, а зеленоглазая Люсетт огорченно смотрела, как заняли ее привычное место на облучке.

— Придется тебе принять ее к себе на почти братские колени, — бесстрастно подала реплику Ада.

— А Ла Револьвер не станет возражать? — рассеянно бросил Ван, пытаясь удержать за хвост повтор судьбы.

— Да пошла эта Ларивьер к… (тут нежные губки Ады воспроизвели грубое высказывание Гавронского). То же относится и к Люсетт, — прибавила она.

— Vos «выражанс» sont assez lestes [293], — заметил Ван. — Что, здорово на меня злишься?

— Ах нет, Ван, что ты! Да я восхищена твоей победой! Но сегодня мне исполнилось шестнадцать. Шестнадцать! Я старше, чем бабушка в пору первого ее развода. Судя по всему, это последний у меня такой пикник. Детство разлетелось во прах. Я люблю тебя. Ты любишь меня. Грег любит меня. Все любят меня. Я по горло сыта любовью. Поспеши, не то она спихнет этого петушка — Люсетт, немедленно оставь его в покое!

Наконец экипаж тронулся, предстояло приятное обратное путешествие домой.

— Ух! — выдохнул Ван, принимая на колени кругленький груз, — скривившись, уведомляя Аду, что ударился коленной чашечкой об камень.

— И поделом, нечего мужицкие потасовки затевать… — пробормотала Ада — раскрыла на изумрудной ленте-закладке книжечку в коричневом переплете и с золотым обрезом (восхитительно смотрелась в наплывах солнечных бликов!), которую уже читала по дороге на пикник.

— Я вовсе не прочь этак позабавиться, — заметил Ван. — Дает замечательную встряску, и на то столько причин!

— Видала я, как вы… забавляетесь! — обернувшись, бросила Люсетт.

— Тс-с-с! — приложил Ван палец к губам.

— Я о вас с ним!

— Твое мнение, маленькая, никого не интересует. И не верти так часто головой! Сама знаешь, может укачать, если дорога…

— Совпало: «Jean qui tâchait de lui tourner la tête…» [294]— всплыла на миг Ада.