Уильям Моэм - Сокровище

— Звонила миссис Сомс, сэр, и спрашивала, будете ли вы у нее на ленче в этот четверг, восьмого, но я ответила, что вы крайне сожалеете, но в этот день приглашены на ленч к леди Версиндер. Господин Окли звонил и спрашивал, будете ли вы на приеме с коктейлями в «Савое» в следующий четверг в шесть. Я сказала, что будете, если сможете, но скорее всего вам придется пойти к зубному врачу.

— Совершенно верно.

— Я думаю, вы успеете решить ближе к делу.

Квартира сверкала как новенькая. Как-то, вернувшись после отпуска, он снял с полки книгу (Причард тогда еще только поступила к нему) и сразу заметил, что с нее стерта пыль.

Он позвонил.

— Я забыл вам сказать, когда уезжал, чтобы вы ни в коем случае не трогали книги. Когда книги берут с полки, их никогда не ставят на место. Я ничего не имею против того, что они пыльные, но меня бесит, когда я не нахожу то, что нужно.

— Простите меня, сэр, — ответила Причард, — но я знаю, что некоторые господа очень педантичны, и поэтому ставлю книги строго на место.

Ричард Харенгер взглянул на полки. Насколько позволял беглый осмотр, можно было сказать, что все книги действительно стоят на своих местах.

Он улыбнулся.

— Беру свои слова назад, Причард.

— К ним невозможно было притронуться без того, чтобы руки не стали черными.

Само собой, его серебро еще никогда не было так безупречно начищено. Он решил, что надо особо похвалить ее за это.

— Вы знаете, это в основном серебро эпохи королевы Анны и Георга I, — пояснил он.

— Знаю, сэр. Когда имеешь дело с действительно хорошими вещами, приятно ухаживать за ними так, как они заслуживают.

— У вас особое умение обращаться с ними. Ни у одного дворецкого серебро не сверкает так, как у вас.

— У женщин больше терпения, чем у мужчин, — скромно ответила она.

Как только он счел, что Причард освоилась с местом, он возобновил обеды, которые любил давать раз в неделю. Он уже убедился, что она умеет прислуживать за столом, и все-таки испытал особое удовлетворение, когда понял, как умело она руководит приемом. Она была проворна, молчалива и внимательна. Гость еще не успевал осознать, чего он хочет, как она уже наклонялась к нему, предлагая как раз то, что ему хотелось. Вскоре она изучила вкусы наиболее близких его друзей и помнила, что тот предпочитает к виски воду вместо содовой, а этот любит более зажаренную часть бараньей ноги. Она точно знала, насколько охладить рейнвейн, чтобы он не потерял своего вкуса, и сколько продержать в комнате кларет, чтобы его букет проявился в полной мере. Одно удовольствие было смотреть, как она наливает бургундское, не взбалтывая осадка. Однажды она подала не то вино, которое заказал Ричард. Он довольно резко указал ей на это.

— Я открыла бутылку, сэр, но вино слегка отдавало пробкой. Тогда я решила, что лучше взять шамбертен.

— И правильно сделали, Причард.

Он стал целиком полагаться на нее, потому что понял: она твердо знала, какое вино понравится гостям. Не дожидаясь его указаний, она подавала лучшее вино и самое старое бренди, если знала, что будут гости, понимающие толк в том, что пьют. К дамам она относилась с пренебрежением и, когда они присутствовали на обеде, подавала им шампанское далеко не лучшей марки. У нее был особый инстинкт английской прислуги, позволяющий безошибочно угадывать общественное положение гостя. Ни чин, ни деньги не могли обмануть ее, если она видела, что этот человек не из джентльменов. У нее были любимчики среди его друзей. Когда тот, к кому она была особенно расположена, обедал в доме, она с видом кота, проглотившего канарейку, подавала для него вино, которое Харенгер держал для особых случаев. Это забавляло его.

— Вы у Причард на особом счету, старина. Это вино она подает только избранным.

Причард стала своего рода институтом. Очень скоро она прославилась как лучшая горничная. Люди ничему так не завидовали, как тому, что у него была Причард. Ее ценили на вес золота, дороже рубинов. Ричард Харенгер самодовольно надувался, когда ее хвалили.

— У хороших хозяев и слуги хорошие, — весело говорил он.

Как-то вечером, когда она вышла, а мужчины сидели, потягивая портвейн, разговор зашел о Причард.

— Если она уйдет, это будет для вас ужасным ударом.

— С чего бы ей уходить? Раза два или три ее пытались переманить, но она решительно отказывалась. Она знает, где ей лучше.

— Не сегодня-завтра она выйдет замуж.

— Не думаю, что она способна на это.

— Она интересная женщина.

— Да, у нее вполне приятная внешность.

— Да что вы говорите? Она очень красива. Будь она из другого общества, она была бы знаменитой красавицей и все газеты пестрели бы ее портретами.

В эту минуту Причард принесла кофе. Ричард Харенгер взглянул на нее. За четыре года, видя, как она снует туда-сюда — подумать только, как летит время, — он совсем забыл, какая она. Пожалуй, она почти не изменилась с тех пор, как он увидел ее впервые. Не пополнела, у нее по-прежнему яркий румянец, а правильные черты лица сохранили то же глубокомысленное, сосредоточенное и вместе с тем бесстрастное выражение. И черное форменное платье ей очень к лицу. Она снова вышла.

— Она чистый бриллиант, тут и спорить не о чем.

— Знаю, — ответил Харенгер. — Она само совершенство. Без нее я бы пропал. И все-таки, как ни странно, я не очень люблю ее.

— Почему?

— Она немного раздражает меня. Понимаете, она не умеет разговаривать. Я не раз пытался с ней побеседовать. Она отвечает, когда я спрашиваю, но не больше. За четыре года она ни разу ничего не сказала сама. Я ровным счетом ничего о ней не знаю. Не знаю, нравлюсь ли я ей или она абсолютно безразлична ко мне. Она автомат. Я уважаю ее, ценю, доверяю ей. У нее все достоинства, какие только можно представить, и меня часто удивляет, что я абсолютно к ней равнодушен. Наверное, потому, что она полностью лишена обаяния.

На том разговор и кончился.

Через несколько дней после этого Ричард Харенгер ужинал один в клубе, потому что в тот день никуда не был зван, а у Причард был свободный вечер. Подошел мальчик-слуга и сказал, что звонили из дома — просили передать, что он ушел без ключей, и спрашивают, привезти их на такси или нет. Харенгер сунул руку в карман. Так и есть. Редкий случай, чтобы он забыл положить ключи, когда переодевался к обеду. Он собирался поиграть в бридж, но народу было мало и интересной игры не предвиделось. Он решил, что неплохо бы воспользоваться случаем и пойти посмотреть картину, о которой так много говорят, и велел передать, что через полчаса сам зайдет за ключами.

Он позвонил. Дверь открыла Причард с ключами в руках.

— Что вы здесь делаете, Причард? Сегодня же ваш свободный вечер.

— Да, сэр, но мне не хотелось выходить, и я сказала миссис Джедди, что она может уйти вместо меня.