Владимир Набоков - Смех в темноте [Laughter In The Dark]

Еще один смысловой оттенок имени Аксель, возможно, связан с ролью «режиссера» того страшного спектакля, который разыгрывается «в постановке» Рекса на глазах у читателя. Он выступает в роли того стержня, той оси (англ. axis), вокруг которой вращаются все события.

Брейгель, Петер старший (1525?–1569) — один из наиболее выдающихся художников фламандской школы, в чьих полотнах соединились воедино реалистические и фантастические элементы.

Надо затормозить… — Начало фразы предвещает автокатастрофу в главе 32.

…нельзя же, в самом деле, взять браунинг… — Начиная с этого момента писатель применяет тот же обманный ход, что и в «Лолите», где постоянно намекается на якобы предстоящее (в соответствии с имитируемой фабулой новеллы П. Мериме) убийство Гумбертом нимфетки. Стратегия Набокова-повествователя предусматривает подобное пародирование традиционных для литературы решений. Суть обмана раскрывается лишь в последней главе.

Затем была история… — Набоков добавил в СТ фраз о жене герра профессора, зато исключил упоминания о двух других связях. В обеих версиях текста автор подчеркивает неискушенность Альбинуса (Кречмара) в любви, но детали комического толка в СТ смягчаются.

«С’est la vie» — Такова жизнь (фр.).

retrousée — вздернутый (фр.).

Понтрезина — спортивный комплекс для занятий зимними видами спорта в Швейцарии.

…мерцания очень старой кинематографической ленты… — добавленная в скобках вставка свидетельствует об усилении в английской версии романа кинематографических мотивов. Хотя в главе 1 Альбинус мечтал о перенесении на киноэкран оживших холстов старых мастеров, его собственная история развивается скорее в рамках традиций европейских и голливудских мелодрам.

…кинематограф: красные лампочки его вывески обливали сладким малиновым отблеском снег. — Цветовая гамма наделяет здесь киномир, в который Альбинусу предстоит погрузиться, той окраской страстей, которой недоставало его сосуществованию с пресной и блеклой Элизабет. В первой версии упомянутый далее рисунок на афише — «(пожарный, несущий желтоволосую женщину)» — не получал дальнейшего развития в тексте (этот мотив разработан в «Прозрачных вещах»). Новая же версия предвосхищает трагический эпизод с Ирмой в главе 19.

…взял билет. — Далее сделана купюра, из которой родилась основная идея новой версии главы 1: «К кинематографу он вообще относился серьезно и даже сам собирался кое-что сделать в этой области — создать, например, фильму исключительно в рембрандтовских или гойевских тонах».

…какая-то женщина пятилась… — Набоков уточняет здесь содержание фильма, предвосхищающего развитие событий в финальной главе. Не говоря до конца о сюжете картины, он поддерживает у нас те иллюзии, о которых сказано в прим. 7.

…лет восемнадцать. — Марго в СТ несколько «стареет» в сопоставлении с Магдой, которой было «лет пятнадцать-шестнадцать».

«Аргус» — милое название для кинематографа. — Название действительно «милое»: в древнегреческой мифологии это страж-великан, тело которого покрывало бесчисленное множество глаз, причем спали одновременно только два из них. Спастись от него кому-либо было невозможно. Аргуса убил Гермес, усыпив игрой на свирели. Возможно, Набоков также обыгрывает название города Аргоса, где развернулась отраженная в классических трагедиях кровавая история мести Ореста отцеубийцам.

…луиниевские глаза… — Бернардино Луини (ок. 1480–1532) — итальянский художник, ученик Леонардо да Винчи, автор прославленных фресок.

На экране автомобиль несся по гладкой дороге… — Важное добавление, предвещающее аварию в главе 32.

…госпожа фон Брок… — В КО она просто Брок, а вообще-то это явная «родственница» Ван Бока из интервью А. Аппелю — одно из воплощений авторского присутствия в тексте.

…фильмового актера Файта. — Конрад Фейдт (Вейдт), немецкий киноактер (1893–1943), снимался во многих известных, в том числе «страшных» фильмах немого кино, таких, как «Кабинет доктора Калигари» (1919), «Двуликий Янус» (1920), «Руки Орлака» (1924), «Кабинет восковых фигур» (1925), «Человек, который смеется» (1928) и др.

Миллер — См. примеч. 25.

«Лоэнгрин» (1848) — опера немецкого композитора Рихарда Вагнера (1813–1883).

…на Грету Гарбо. — Сама Марго соотнесена в романе с героинями фильмов Греты Гарбо (1905–1990), американской киноактрисы, выступавшей в амплуа загадочной, «роковой» женщины. Среди фильмов с участием Гарбо, на которые мог ориентироваться Набоков, такие, как «Плоть и дьявол» (1927), «Королева Кристина» (1934), «Анна Каренина» (1935; более ранняя немая версия — конец 1920 гг.), «Дама с камелиями» (1937). Образ Марго является карикатурой (как бы написанной Рексом) на тот, который создала Гарбо.

«Везет мне на мельников…» — Цепочка совпадений, организованная «главным режиссером» спектакля (или «фильмы»), сложнее, чем кажется Марго. Прежде всего, не только Рекс назвался Миллером (miller по-английски «мельник»), а Альбинус — Шиффермиллером; в финале романа (глава 39) возникает и подлинный Шиффермиллер. Набоков также имел в виду и другое значение слова miller — так называются бабочки семейств Noctuidae — «совки», или «ночницы», крылышки у которых присыпаны белой пыльцой. С белым мотыльком соотнесен далее, в начале главы 14, Альбинус. Этот энтомологический аспект подтверждается в тексте «Лолиты».

…на Альбинуса веяло фиалковым жаром… — Фиалковый (фиолетовый) и лиловый цвета для Альбинуса (как, впрочем, и для Гумберта) — цвета страсти.

Ты лжец, трус и дурак… — Этой реплики в КО нет, как и данного в скобках комментария к ней. Существенное добавление, призванное (в числе прочих) снизить уровень читательских симпатий к главному герою.

…присущее грешным сновидениям. — Набоков обрывает на этом фразу, хотя в КО далее следовало: «…ибо жизнь есть сон». Купюра не меняет смысла сказанного и, скорее всего, мотивирована тем, что эта авторская установка была хорошо известна читателям Набокова и литературным критикам. Так, русский критик-эмигрант П. Бицилли в 1936 г. отметил в журнале «Современные записки» (в связи с романом «Приглашение на казнь») особую значимость в творчестве Набокова темы «жизнь есть сон». Сон, как писал П. Бицилли, издавна считается родным братом Смерти, а раз так, то жизнь и есть смерть: «…Бывают у каждого человека моменты, когда его охватывает то чувство нереальности, бессмысленности жизни, которое у Сирина служит доминантой его творчества, — удивление, смешанное с ужасом перед тем, что обычно воспринимается как нечто само собой разумеющееся, и смутное видение чего-то, лежащего за всем этим, сущего. В этом — сиринская правда».