Фредерик Стендаль - Ламьель

Великая опасность, о которой упомянул в своем ответе осторожный доктор, лишь раззадорила Ламьель. «Посмотрим, испугаюсь ли я! — воскликнула она. — Все, что я по-настоящему знаю о любви, — это то, что мой дядюшка соблаговолил мне сказать, повторяя, что не следует ходить в лес с молодыми людьми. Ну и что ж, возьму да и пойду в лес с молодым человеком, и тогда посмотрим. А что касается моего аббатика Клемана, то я буду с ним вдвое нежнее, чтобы довести его до белого каления. Ну и забавен же он был вчера, когда в бешенстве выхватил свои часы; если бы я только посмела, я бы обязательно его расцеловала. Интересно, какой бы у него был вид?»

Любопытство к вопросам любви достигло у Ламьель высшей точки, когда, зайдя в один прекрасный день к герцогине, она прервала ее совещание с г-жой Ансельм: речь, видно, шла о ней. Ночью прибыл курьер из Парижа; ожидалось объявление июльских ордонансов; близкий друг сообщал ей по этому поводу подробности, заставившие ее дрожать за сына. Собранные в лагере Сент-Омера войска [22] Собранные в лагере Сент-Омера войска... — В Сент-Омере с целью маневров были сосредоточены войска, которые вместе с войсками, находившимися в Люневиле, составляли около 14 тысяч человек. Задумывая опубликовать ордонансы и предполагая сопротивление народа, министерство рассчитывало вернуть эти войска в Париж, чему, однако, помешало международное положение (ожидавшееся вступление пруссаков в Брюссель вызвало ноту Франции с угрозой военной оккупации Брюсселя). должны были двинуться на Париж, чтобы образумить левых депутатов, готовивших грандиозный заговор. Герцогиня отослала курьера обратно с письмом, где она сообщала сыну, что слабеет с каждым днем и просит у него последнего, быть может, доказательства его сыновней преданности, а именно: выехать к ней не позже, чем через два часа после получения письма, и провести неделю в Карвиле.

«Эта Политехническая школа [23] Политехническая школа , основанная в 1794 году, готовила военных инженеров, высшие кадры артиллерийских офицеров, инженеров путей сообщения. Среди ее студентов упорно сохранялся революционный дух, и Наполеон недолюбливал школу как очаг «идеологии». В 1814 году студенты ее принимали энергичное участие в обороне Парижа от коалиционных войск; поэтому школа была закрыта в первые годы Реставрации и открылась только в 1816 году. В 1830 году студенты Политехнической школы были одними из первых, выступивших против монархии, и после революции были вознаграждены герцогом Орлеанским, «правителем» государства, вскоре ставшим королем Франции под именем Людовика-Филиппа. , — размышляла она, — была, несомненно, ошибкой бедного герцога: даже при Наполеоне она была республиканской. Не подлежало сомнению, что эти господа левые постарались сделать из нее гнездо крамолы».

— Герцог де Миоссан — и вдруг республиканец! — воскликнула она брезгливо. — Нечего сказать, вот одолжил бы!

Менее чем через два часа после того, как герцогиня в величайшей тайне отправила обратно курьера, доктор уже знал, что молодой герцог возвращается в замок. Этого он боялся больше всего. «У молодого человека обаятельная наружность; он носит мундир — этого одного достаточно, чтобы напомнить Ламьель о Наполеоне и отнять у меня мою очаровательную приятельницу; мне уже стоило немало трудов спасти ее от этого аббата Клемана, робкая добродетель которого лила воду на мою мельницу. Было бы нелепо рассчитывать на такую же сдержанность со стороны молодого герцога, которым вдобавок руководит его камердинер — ужасный мошенник. Он может намекнуть моей маленькой Ламьель о моей роли во всей этой истории, и тогда окажется, что я старался развивать ее ум лишь для того, чтобы сделать ее свидания с молодым герцогом более пикантными».

Через два часа явился в замок в своем воскресном платье достопочтенный Отмар. Его появление в восемь часов вечера вызвало целый переполох; у входа в большой двор колокол дергался уже более четверти часа, прежде чем Сен-Жан, старший камердинер, хранивший ключи от ворот, убедился в том, что действительно звонят. Герцогине в этом звоне почудилось нечто зловещее. «Что-нибудь, верно, случилось в Париже, — подумала она. — Какое решение мог принять мой сын? Господи, какое несчастье, что этот господин Полиньяк [24] Герцог Полиньяк (1780—1847) — назначен премьер-министром в ноябре 1829 года. Ярый ультрароялист очень ограниченного ума, Полиньяк решительно вступил на путь реакции. Ордонансы, вызвавшие Июльскую революцию, были его идеей и изданы за его подписью как премьер-министра. Неспособность Полиньяка к государственной деятельности вызывала негодование и насмешки в широких кругах французского общества. попал в министры! Видно, нашим бедным Бурбонам суждено призывать к себе в советники дураков. Ну что бы им остановиться на господине де Виллеле [25] Виллель (1773—1854) — французский государственный деятель, происходил из мелкого дворянства. С 1821 по 1828 год занимал пост премьер-министра и проводил крайне реакционную политику. ? Он, конечно, буржуа, но таким и видней, почему буржуа нападают на двор. Верно, Политехническую школу привели теперь к дворцу, и эти несчастные дети, обольщенные ласковыми словами короля, станут защищать Тюильри, как десятого августа его защищали швейцарцы [26] ...станут защищать Тюильри, как десятого августа его защищали швейцарцы. — 10 августа 1792 года революционным народом был взят Тюильрийский дворец, резиденция Людовика XVI. Это был, по существу, последний день старой французской монархии. Тюильрийский дворец защищала наемная стража короля, состоявшая из швейцарцев. Все швейцарцы при взятии дворца были перебиты. ».

В нетерпении герцогиня схватила колокольчик и стала созывать всех своих горничных; она открыла окно и, полуодетая, выбежала на балкон.

— Скорей, Сен-Жан, скорей! Да скоро ли вы, наконец, откроете?

— В самый раз теперь открывать, — ответил ворчливо старый лакей, — только сунься — мигом тебя искусают.

— Так вы боитесь, что вас искусают люди, которые осаждают мои ворота? Что это за люди?

— И скажете тоже! — отвечал раздосадованный старик. — Я говорю о ваших собаках, что гоняются за мной по пятам. Надо же было выписывать из Англии этих страшилищ — бульдогов! Уж кого эти англичане схватят, того они больше не выпустят.

Потребовалось добрых четверть часа, чтобы разбудить Ловела, английского лакея, и дать ему время одеться. Он один способен был повлиять на своих соотечественников — бульдогов. Колокол между тем звонил пуще прежнего. Отмар, дожидавшийся у ворот, решил, очевидно, что ему не хотят открывать. Неистовый звон, лай собак, ворчание Сен-Жана, проклятия Ловела — все это довело герцогиню до настоящего нервного припадка. Горничным пришлось уложить ее в кровать и дать ей понюхать соли.