Шолом Алейхем - С ярмарки

– Боже сохрани! Это не от жены его, а от любовницы… Я ее адвокат. Веду в палате ее полумиллионный процесс. Она миллионерша. Но очень скупа. Готова повеситься из-за гроша. Для меня, однако, ей ничего не жаль. Для меня они на все готовы… Значит, едем в Белую Церковь?

– Едем в Белую Церковь!

Герой едет со своим новым патроном в Белую Церковь, – Его принимают, как дорогого гостя. – Семейная идиллия. – «Реб Лейви». – Хозяин обучает своего секретаря адвокатуре. – Герой жестоко обманут. – Красноречивое письмо отцу и новые надежды.

По пути из Киева в Белую Церковь «присяжный поверенный» Эпельбаум вел себя барином, не поскупился на билеты первого класса и на вокзале в Фастове немало денег оставил в буфете. Человека, который им прислуживал, он тоже не обидел. Нашего героя он представлял знакомым, как своего «секретаря». Что он говорил про «секретаря» своим домашним, одному богу известно. Но по всему видно было, что «присяжный поверенный» представил «секретаря» в самых радужных красках, ибо герой встретил в его доме такой великолепный, теплый прием, которого мог ожидать только долгожданный гость или богатый родственник из Америки, от которого надеются получить наследство… Жена Моисея Эпельбаума – праведная женщина и великолепная хозяйка – нарядилась по-праздничному, причесала детей. А ужин она приготовила такой, от которого и сам царь не отказался бы. Старший сын Эпельбаума Лейви, умница парень – дома его прозвали «реб Лейви» – не мог сдержать своего восторга и, встав из-за стола, пробормотал, поглаживая живот, что было бы совсем неплохо, если бы такие гости приезжали к ним каждый день и для них готовили бы такие ужины. Тогда Моисей Эпельбаум отвесил ему пощечину и пробормотал, что вовсе было бы неплохо, если бы он, «реб Лейви», стал немного поумнее и держал язык за зубами. И тут же обратился к секретарю:

– Как вам нравится мой наследник, «реб Лейви»? Нечего сказать, сокровище! Светило науки! Не сглазить бы. Пока он научится читать по мне кадиш, не беда, если голова моя уже будет покоиться в земле.

Эта острота всех рассмешила, в том числе и самого «реб Лейви». Однако мать нашла нужным заступиться за сына. Ее вмешательство чуть не привело к конфликту. Госпожа Эпельбаум была уверена и открыто выразила свое мнение, что, когда ее наследник достигнет возраста своего отца, у него будет ума точно столько же, сколько у папаши.

– А может быть, и больше, чем у папаши, – подхватил «реб Лейви», от чего отец пришел в ярость. Счастье, что сынок своевременно убрался, иначе дело могло бы кончиться плохо. Моисей Эпельбаум признался, что хотя он и противник телесных наказаний и считает порку варварским обычаем, противоречащим «принципам цивилизации», тем не менее он полагает, что такому избалованному парню, как его «реб Лейви», не вредно отведать розог хотя бы раз в неделю. Это, заявил Эпельбаум, само по себе принцип. И нужно думать, что этот принцип был знаком «реб Лейви», ибо у него оказался свой принцип, когда ему угрожала взбучка, он исчезал – ищи ветра в поте.

На этот раз исчезновение Лейви не рассеяло возникшего конфликта. Борьба только перешла, литературно выражаясь, на другую почву. Война, которая минутой раньше происходила между отцом и сыном, разгорелась теперь между мужем и женой. Эпельбаум весь гнев обрушил на супругу: виновата, мол, во всем она, дай бог ей здоровья, его милая, преданная женушка, потому что всегда заступается за своего драгоценного наследничка. Но супруга тоже не позволила плевать себе в лицо и напомнила милому, дорогому муженьку, дай ему бог здоровья, что в возрасте своего сына он был гораздо большим босяком, чем ее наследник. И если у него, у дорогого Моисея Эпельбаума, хорошая память, то он, вероятно, не забыл, что его когда-то называли не Моисей Эпельбаум, а «Мойше-блин». Гостю, конечно, не особенно приятно оказаться неожиданным свидетелем семейной сцены и наблюдать, как милые и преданные супруги на глазах у чужого человека стирают свое грязное белье. Одно лишь бросилось в глаза гостю и поразило его: обе воюющие стороны, как муж так и жена, не принимали всего этого близко к сердцу. Наоборот, могло показаться, что, недавно из-под венца, чета эта совершает свое свадебное путешествие и от нечего делать обменивается сладкими комплиментами. Всякого рода люди есть на божьем свете, и всякого рода идиллии!

После великолепного ужина «присяжный поверенный» Эпельбаум усадил своего гостя и «секретаря» за письменный стол, дал ему переписать какую-то бумагу, а сам прилег вздремнуть. Вздремнув, он закурил папиросу и завязал разговор со своим юным «секретарем». Разговор был настолько интересен, что грешно, право, оставить его неотмеченным. После стольких лет трудно, конечно, передать этот разговор дословно, но содержание и смысл его были примерно таковы:

– Послушайте меня, молодой человек, дело такого рода. Вы, я вижу, малый не глупый, почерк у вас прекрасный и по-русски вы хорошо говорите – все данные налицо, чтобы ваше стремление исполнилось, то есть вы прирожденный адвокат. Вам нужно только одно – желание. Если только пожелаете – вы им будете. Знания – вещь второстепенная. Главное – вас не должно смущать то, что другие знают больше вас. Своим языком вы должны уничтожить любого человека с любыми знаниями. Вы ни на минуту, ни на секунду не должны подавать виду, что в чем-то уступаете большим людям, потому что вы самый большой человек. Вы должны, не переставая, сыпать словами. Язык должен работать больше, чем голова. Вам нужно засыпать противника таким количеством слов, чтобы он обалдел, потерял всякое соображение, и тогда вы легко забросаете его тысячами гранат из «Свода законов» и «Кассационного департамента», каких там никогда и не бывало. Это все для судей. О клиентах и говорить нечего. Клиенты – это овцы, которые дают себя стричь; коровы, которые дают себя доить; ослы, которые любят, чтобы на них ездили верхом. С ними тем более нечего церемониться. Они и сами невысокого мнения о размазнях, проповедующих мораль. Нахала они уважают больше, чем ученого профессора, который набит законами, как мешок – половой. На улицу вы не должны показываться без большого портфеля – пусть он даже будет набит старыми газетами или грязными манжетами и воротничками. Дома вы можете хоть целый день играть с кошкой, но чуть заслышав звонок, должны немедленно углубиться в толстую книгу и потирать лоб. Клиента вы не должны выпускать из рук, пока не высосете его до конца, и не может быть ни одной вещи в мире, о которой вы сказали бы: «Я не знаю» – ибо вы знаете все!..

После такой-великолепной лекции автор биографии мог бы, кажется, догадаться, что за птица этот «присяжный поверенный». Но у Эпельбаума было такое умное, симпатичное лицо, он так зачаровывал вас глазами, так подкупал своей речью, что, сами того не желая, вы целиком подпадали под его власть.