Хербьерг Вассму - Сто лет

Они поднялись по лестнице. Лампа в коридоре на втором этаже сильно чадила. Сара Сусанне остановилась и подкрутила фитиль, Юханнес стоял и ждал ее. Потом осторожно обнял и повел в ту комнату, в которой они должны были спать.

Свадебная ночь Сары Сусанне зимой 1862 года была снежная и темная, звезд не было. Луна с трудом проглядывала в разрывах туч. Зато она светила прямо в их окно. Юханнес быстро осушил последнюю рюмку, которая сделала его храбрым, но не особенно внимательным. На комоде горела лампа, других он зажигать не стал. Полумрак избавлял новобрачных от созерцания деталей.

Сара Сусанне ломала голову, не зная, как сказать ему, что она только сейчас обнаружила, что у нее начались месячные. И ничего не могла придумать. Она пошарила в своем сундуке, но выпрямилась, так ничего и не достав из него. С растерянным выражением лица она застыла посреди комнаты. Он быстро с улыбкой взглянул на нее, потом обхватил обеими руками стекло лампы и задул огонь. И Сара Сусанне, словно боясь, что он передумает и снова зажжет лампу, начала срывать с себя одежду. Согнувшись и теряя равновесие. Сначала туфли и чулки. Потом незаметно стянула с себя вязаные прокладки и до поры до времени засунула их под ковер. По звукам и движениям его тени она поняла, что он снял жилет. В темноте забелела его рубашка.

Платье оказалось ловушкой. Тюрьмой. Сара Сусанне чуть не расплакалась. Тонким, чужим голосом она попросила Юханнеса помочь ей, и он рванулся к ней, словно речь шла о ее жизни. После долгих безрезультатных усилий он зажег свечу, стоявшую на тумбочке. Но и тогда далеко не сразу справился со всеми крючками и кнопками на спине платья.

— Какой дурак придумал, чтобы одежду было так трудно снимать? — пробормотал он.

Она не выдержала и засмеялась. Он тоже, в конце концов они смеялись уже вместе. Как будто с трудом опустили в могилу причинявший хлопоты труп. Им сделалось легко. Почти весело. Сара Сусанне подумала, что если бы все не было так сложно, он мог бы быть ее братом. Они бы могли вместе смеяться. Ведь теперь у нее больше нет Арнольдуса.

Через щели в полу до них доносились смех и голоса гостей. Половицы и ступени скрипели, словно все живое прислушивалось и хотело знать, что происходит у них в спальне. На лестнице раздался низкий голос брата Иакова. По нему было слышно, что Иаков не отказывал себе в пунше.

— Куда, к черту, подевались молодые? Сара Сусанне! Юханнес! Ложиться еще рано!

Кто-то на него шикнул и утащил обратно в гостиную.

Сара Сусанне услышала смех Ханны. Подумала, что и ей тоже пришлось пройти через это. И о сестре Марен, которая на мгновение обняла ее по дороге из церкви. Но смеха Марен она не слышала. Марен вообще редко смеялась.

Юханнес помог Саре Сусанне сохранить равновесие, пока она, спустив платье, не выбралась из него. Потом он задул свечу и начал раздеваться сам. В темноте, когда он ложился, она услышала, как он, дрожа от холода, проговорил со смехом в голосе:

— Чччерт, ну и ххххоооллоддина! Пппррридддется нам ггрреться самим!

Сара Сусанне не ждала, что он окажется голым. Это ее поразило. Она даже попыталась отстранить его от себя. Он тут же отпрянул, словно обжегся об нее. Перевернулся на другой бок и, заикаясь, проговорил, что спешить некуда, впереди у них вся жизнь. И хотя от него разило пуншем, ей не было противно. Дело было не в этом. И не в том, что он голый. Наконец она решилась. Осторожно придвинулась к нему и, словно случайно, положила руку ему на плечо. Точно ждала, что он начнет защищаться. На мгновение оба замерли. Наконец он быстро, чтобы не передумать, повернулся к ней и крепко обхватил ее голыми руками. И они снова замерли. Он — как будто ждал от нее оплеухи. Она — просто потому, что не знала, что ей делать.

Очень осторожно Юханнес поднял на ней сорочку. Загрубевшие руки легли на ее бедра и вызвали в ней странное чувство. Она не двигалась, ощущая его кожу, твердые кости таза, теплые руки, губы, касавшиеся ее лица и шеи. Его волосатые ноги добродушно прикасались к ее ногам. Так же как и грудь. От него шло тепло.

И вдруг что-то произошло. Изменилось. Но не в голове, а в самом теле. Что-то непонятное, таившееся до времени в ее лоне, разлилось по всему телу. Похожее на голод томление, вызывающее чувство стыда. Впрочем, наверное, это был вовсе не стыд. Ведь о нем знал даже пастор. Он назвал это плотью .

И тогда она убедила себя не бояться того, что должен был сделать Юханнес.

Когда он заснул, Сара Сусанне встала, подмылась за ширмой тепловатой водой, сменила сорочку на ночную, нашла новую, связанную дома прокладку и прикрыла полотенцем испачканную простыню. Юханнес уже крепко спал, если бы он не храпел, она бы решила, что он умер.

Спать она не могла, и у нее было время подумать. Все оказалось вполне терпимым. Один раз она жалобно вскрикнула, и он на мгновение замер. Даже перестал дышать.

— Ничего, ничего, — успокоила она его.

Вскоре, заметив, что лицо Юханнеса покрылось испариной, она обняла его и снова прошептала те же слова. Но они как будто лишили его последней силы. Во всяком случае, он просто лежал и гладил ее. Гладил всю, с головы до ног. Если бы ей не было так стыдно, она бы даже решила, что никогда не испытывала ничего более приятного. В конце концов он завершил свою работу, и она больше не вскрикивала. Просто слушала доносившиеся снизу голоса и шум и думала, что все знают, что она лежит здесь с Юханнесом.

Потом, когда все было кончено, к Юханнесу вернулось нормальное дыхание, и он снова начал ее гладить. И у нее опять появилось чувство, что она вся превратилась в кожу. Самое худшее уже позади, думала она.

Когда за замерзшим окном забрезжил мутный рассвет, а их дыхание туманом окутало кровать, Сара Сусанне поняла, что она все-таки спала. Так или иначе, она, словно заблудившись, покинула самое себя и слилась с ним. С Юханнесом. Она осторожно соскользнула с кровати, чтобы сесть на стоявшее за ширмой ведро еще до того, как он проснется. Увидев то, что оказалось в ведре, она с ужасом представила себе, как выглядит их постель. Быстро натянув вязаные прокладки, она юркнула под перину.

Через мгновение Юханнес встал, не глядя на нее. Она лежала, прикрыв глаза, и ждала, когда он к ней обратится. Он не пошел к ведру, но натянул штаны и растопил печь. Когда печь загудела и в отдушине показались искры, он накинул куртку и вышел из комнаты. Вскоре служанка принесла большой кувшин с теплой водой. Легкий пар, вьющийся над кувшином, потянулся к робкому дневному свету.

Юханнес отсутствовал недолго. До сих пор они не обменялись ни словом. Когда служанка принесла на подносе вкусный завтрак, он со спущенными подтяжками стоял за ширмой и вытирался. Сара Сусанне удивилась, что и он и служанка вели себя так, будто никого, кроме них, в комнате не было. Служанка, тоже молча, присела в реверансе и закрыла за собой дверь. Тогда Юханнес повернулся к Саре Сусанне и потер полотенцем подбородок.