Ясунари Кавабата - Тысячекрылый журавль

– Я? По-моему, вы сообщили госпоже Оота по телефону о моем предполагаемом браке!

– Да, сообщила и попросила не мешать. Как раз в тот вечер она и умерла.

Наступило молчание.

– Однако, Кикудзи-сан, – снова заговорила Тикако, – интересно, откуда вы знаете, что я ей звонила? Она приходила к вам?

Кикудзи смешался, застигнутый врасплох.

– Ясно, что приходила! Я помню, как она тогда вскрикнула в телефон.

– Вот это здорово! Выходит, это вы ее убили!

– Можете считать, что я. Вам так легче будет. А я привыкла играть роль злодейки. Ваш отец за то и ценил меня, что по мере необходимости я всегда отлично исполняла эту роль. Вот и сегодня я в этой роли явилась к вам. Не ради памяти вашего отца, а так – сама от себя.

Кикудзи показалось, что эта женщина буквально исходит ненавистью и неистребимой, хронической ревностью. Но Тикако продолжала совершенно спокойно, словно разглядывала собственную ладонь:

– А вам, Кикудзи-сан, не следует знать, что делается в стороне от вас. Если уж очень неприятно, чертыхнитесь про себя – вот, мол, настырная баба, лезет и лезет не в свои дела. А я тем временем отгоню колдунью и сделаю так, чтобы добрый брак состоялся.

– Вы лучше не упоминайте больше об этом добром браке, сделайте одолжение.

– Хорошо, хорошо, мне и самой не хочется путать такое святое дело с госпожой Оота… – Тикако вдруг заговорила в более мягком тоне. – Впрочем, Оота-сан не была таким уж дурным человеком… Она, наверно, молилась, умирая, чтобы вы взяли ее дочь в жены. А вам небось ни единым словом об этом не намекнула…

– Опять вы с вашими глупостями!

– Но ведь так оно и было! Неужели вы думаете, Кикудзи-сан, что ей никогда не приходило в голову выдать за вас свою дочь? Если вы так думаете, значит вы просто-напросто витаете в облаках. Она же была одержимая, и во сне и наяву мечтала только об одном – о вашем отце. Пожалуй, это можно назвать даже цельностью натуры. Она и дочь свою запутала, как в бреду действовала. А в результате жизни лишилась… Посмотреть со стороны – рок над ней тяготел или проклятие какое-то… И зачем она расставляла свои колдовские сети…

Кикудзи встретился взглядом с Тикако. Ее маленькие глазки экстатически закатились и в то же время смотрели прямо на него. Он не выдержал, отвернулся.

Кикудзи позволил развязать ей язык, не одернул ее, не остановил. И не столько из-за собственной уязвимости, сколько из-за оцепенения, охватившего его после чудовищного предположения Тикако.

Неужели госпожа Оота действительно хотела женить его на своей дочери?.. Такая мысль ему в голову не приходила. Да и не верил он в это.

Скорее всего это злые, необоснованные домыслы Тикако. Ревность, такая же безобразная и неистребимая, как темное родимое пятно у нее на груди…

И все же слова Тикако были ошеломляющими, как удар молнии.

Кикудзи стало страшно.

А может, он сам мечтал об этом в глубине души?.. Ведь бывают же на свете случаи, когда увлечение мужчины матерью через какое-то время переходит на ее дочь… Но Кикудзи еще был пьян от объятий госпожи Оота, как же он мог увлечься ее дочерью? И все же он тянется к этой девушке, тянется всем телом, тянется, сам того не замечая. Неужели он действительно во власти колдовских чар?

Сейчас ему казалось, что он стал совершенно другим человеком после близости с госпожой Оота. Что-то в нем умерло, что-то онемело.

Вошла служанка.

– Барышня Оота-сан изволили пожаловать. Сказали, что, если у нас гости, они придут в другой раз…

– Что?.. Она ушла?

Кикудзи поспешно вышел в переднюю.

– Простите, я…

Фумико подняла голову и взглянула Кикудзи в глаза. В этот момент хорошо была видна вся ее шея, белая, тонкая.

В ямке, где кончалась шея и начиналась грудь, лежала едва заметная тень.

Или освещение такое, или она похудела?.. От этой бледной тени Кикудзи стало чуть-чуть грустно и в то же время необыкновенно легко, словно камень с души свалился.

– А у меня Куримото…

Он сказал это спокойно, без малейшего усилия над собой. Напряжение, еще секунду назад державшее его в тисках, куда-то улетучилось, стоило только ему увидеть Фумико.

Она кивнула.

– Я догадалась, вон ее солнечный зонтик…

– А-а, этот…

В углу стоял серый зонтик с длинной ручкой.

– Может, вам неприятно? Если хотите, отдохните немного в чайном павильоне. А Куримото я сейчас выпровожу.

Сказав это, Кикудзи вдруг удивился самому себе: ведь он знал, что придет Фумико, почему же сразу не постарался отделаться от Тикако?..

– Мне все равно, – сказала Фумико.

– Да? Очень хорошо! Тогда прошу вас, проходите пожалуйста.

Войдя, Фумико приветливо поздоровалась с Тикако, словно и не подозревала о ее враждебном отношении.

Последовали традиционные слова соболезнования и традиционная благодарность за выражение соболезнования.

Тикако сидела откинувшись, чуть приподняв левое плечо, как на уроке, когда она внимательно следила за действиями ученицы.

– Да, очень грустно… В теперешнем мире мягкие, ранимые души не выдерживают… Вот и ваша мама умерла, увял последний нежный цветок.

– Ну, не такая уж она была мягкая…

– Как горько ей, наверно, было оставлять вас одну-одинешеньку.

Фумико не поднимала глаз. Ее пухлые губы были крепко сжаты.

– Я думаю, вам действительно очень одиноко, – продолжала Тикако. – По-моему, самое время возобновить занятия чайной церемонией.

– Я, знаете ли, уже…

– Поймите, это очень отвлекает!

– Да, но сейчас я в несколько другом положении. Чайная церемония мне уже ни к чему.

– О-о, зачем вы так говорите?! Не надо принижать себя! – Тикако картинно воздела руки, до этого спокойно лежавшие на коленях. – Сезон дождей прошел, вот я и пришла в этот дом. И знаете для чего? Откровенно говоря, хотелось посмотреть, в каком состоянии чайный павильон. – Она мельком взглянула на Кикудзи. – Не составите ли вы мне компанию, Фумико-сан?

– Даже не знаю…

– С вашего позволения возьмем для церемонии сино – в память вашей матушки.

Фумико наконец подняла глаза и взглянула на Тикако.

– Поговорим, побеседуем, вспомним маму.

– Пожалуй, не стоит. А то я еще там расплачусь.

– А почему бы и не поплакать? Поплачем вместе. Ведь скоро у Кикудзи-сана появится молодая жена, и кто знает, может быть, мне будет заказан вход в чайный павильон. А у меня с ним столько хорошего связано… – Тикако улыбнулась и неожиданно строгим тоном добавила: – Конечно, если сговор останется в силе и свадьба Кикудзи-сана с Юкико Инамура состоится.

Фумико кивнула. На ее лице ничего не отразилось. Лишь крайняя усталость была заметна на этом лице, так похожем на материнское.

Кикудзи сказал:

– Зачем вы так говорите? Это нехорошо по отношению к Инамура-сан. Ведь ничего еще не решено.