Дзюнъитиро Танидзаки - МЕЛКИЙ СНЕГ (Снежный пейзаж)

Догадываясь, что непривычная молчаливость сестры объясняется не только усталостью, Таэко но пыталась вызвать её на разговор и тоже молчала, думая о чем-то своём. Только однажды, улучив момент, когда Эцуко пошла «поить» своих светляков, Таэко тихонько спросила:

— Как прошли смотрины?

Сатико долго не отвечала. Как видно, ей не хотелось говорить. Лишь минуту или две спустя, словно вдруг очнувшись, она пробормотала:

— Обыкновенно… Всё очень скоро закончилось.

— Ну и что же теперь будет?

— Гм… Помнишь, как остановился поезд?

Сатико снова погрузилась в свои думы, и Таэко больше ни о чем её не спрашивала.

Вечером, приехав домой, Сатико в общих чертах, не вдаваясь в неприятные подробности, рассказала мужу о смотринах. Ей не хотелось бередить душу ни себе, ни ему.

Поняв из слов жены, что Савадзаки скорее всего не согласится на этот брак, Тэйноскэ подумал было: не следует ли им опередить события, заявив о своём отказе? Зачем ставить себя ещё раз в глупое положение? Но это были, конечно же, праздные мысли. Оба прекрасно понимали, что поступить так — означало бы нанести оскорбление вдове Сугано и «главному дому». К тому же в душе у Сатико всё ещё брезжила надежда: а вдруг…

Пока супруги думали, как лучше поступить в этой ситуации, от вдовы Сугано пришло письмо, отправленное чуть ли не вдогонку Сатико.

Дорогая Сатико-сан!

С Вашей стороны было бесконечно мило навестить меня в деревенской глуши. Боюсь, что мы не сумели как следует Вас развлечь, и всё-таки от души надеюсь, что Вы не очень сетуете на нас и непременно приедете, в Огаки ещё раз осенью, когда пойдут грибы.

Вчера я получила письмо от господина Савадзаки, которое спешу Вам переправить. Грустно сознавать, что мои скромные усилия остались втуне и я побеспокоила Вас понапрасну. Снова и снова приношу Вам свои глубочайшие извинения.

На днях мой сын попросил своего доброго знакомого в Нагое навести кое-какие справки о господине Савадзаки, и вот вчера от него пришёл ответ, который заставил меня усомниться в том, что Вы когда-либо согласились бы на брак Вашей сестры с этим человеком. Я пришла к выводу, что г-н Савадзаки не такая уж хорошая партия для Вашей сестры и у Вас нет оснований особенно огорчаться.

Я лишь сожалею, что заставила Вас понапрасну ехать в такую даль.

Передайте мой сердечный поклон госпоже Юкико.

Искренне любящая Вас Ясу Сугано.

13 июня.

В конверт было вложено письмо от Савадзаки. Вот оно.

Позвольте от души поблагодарить Вас, любезная госпожа Сугано, за радушный приём, коим Вы удостоили меня позавчера в своём доме. Я был сердечно рад застать Вас в добром здравии, несмотря на душную, дождливую погоду.

Переходя к делу, считаю своим долгом сообщить Вам следующее. Так как по здравом размышлении я пришёл к выводу, что мой брак с г-жой Макиока невозможен, прошу Вас о любезности известить её об этом.

Благоволите ещё раз принять мою искреннюю благодарность за Ваши заботы.

С глубочайшим почтением,

Ваш покорнейший слуга Хироси Савадзаки.

12 июня.

Оба эти письма, по-казённому напыщенные, служили последним, завершающим штрихом к той унизительной процедуре, в которую вылились минувшие смотрины. Тэйноскэ и Сатико были глубоко уязвлены.

Впервые за всё эти годы им со всей откровенностью давали понять, что они не выдержали экзамена. Впервые в жизни на них легло клеймо проигравших. Хотя они и были заранее готовы к такому исходу, тон полученных писем они сочли в высшей степени оскорбительным. Разумеется, теперь уже не было смысла обращать внимание на мелочи, и всё же Сатико покоробило, что письмо Савадзаки было написано чернилами и на самой обычной разграфлённой бумаге. (Предыдущее письмо, которое ей показывала вдова Сугано, он, по крайней мере, удосужился написать кистью на специальной почтовой бумаге.)

А чего стоило это лицемерное, «по здравом размышлении»! Какое уж тут здравое размышление, когда он кинулся строчить ответ г-же Сугано уже на второй день после смотрин! С таким же успехом он мог вообще не утруждать себя письмом и сообщить о своём решении сразу же, на смотринах.

Но, коль скоро он всё-таки взялся за письмо, неужели нельзя было выбрать для него более гибкую форму и хоть как-то объяснить вдове, почему его «брак с г-жой Макиока невозможен»! Помимо того, что это свидетельствует о вопиющем неуважении к людям, которые приехали издалека, чтобы встретиться с ним, это ещё и неучтиво по отношению к г-же Сугано. И потом — что вообще значит вся эта фраза: «Так как… я пришёл к выводу… прошу… известить…» Поистине, самомнение, достойное миллионера!

Чем же, интересно, руководствовалась вдова Сугано, пересылая им письмо Савадзаки? Никакой необходимости в этом не было, и тем не менее она сочла нужным вложить его в конверт. Как это следует понимать? Возможно, она не усмотрела в нём ничего обидного. И всё-таки разве не в праве они были рассчитывать на большую деликатность с её стороны? Другая на её месте спрятала бы письмо Савадзаки куда-нибудь подальше и постаралась представить дело так, чтобы Макиока не почувствовали себя втоптанными в грязь. Что же касается её ссылки на письмо какого-то «доброго знакомого» г-на Сугано и вымученной фразы о том, что теперь она якобы не считает своего протеже хорошей партией для Юкико и что, стало быть, у них нет оснований огорчаться, то в этой ситуации они служили очень слабым утешением для Сатико и Тэйноскэ.

Из всего этого они могли сделать только один вывод: хотя вдова Сугано и принадлежит к весьма знатной и почтенной семье, человек она чёрствый и толстокожий, не умеющий считаться с чувствами других. Конечно же, они совершили большую ошибку, прибегнув к её услугам в таком тонком и деликатном деле, как сватовство Юкико. А произошло это исключительно по вине «главного дома». Сатико и Тэйноскэ согласились вести переговоры с г-жой Сугано только потому, что верили Тацуо. Он же, зная свою сестру, обязан был дать себе труд хоть немного вникнуть в суть дела и прежде, чем гнать Юкико в Огаки, решить для себя, есть в этом какой-нибудь смысл или нет. Впрочем, Цуруко в своём письме недвусмысленно давала понять, что они с Тацуо не считают возможным пренебречь любезностью г-жи Сугано, и поэтому вне зависимости от того, чем кончатся эти смотрины, Юкико должна встретиться с г-ном Савадзаки. Такая предупредительность по отношению к вдове была бы весьма похвальна, если бы при этом они подумали ещё и о Юкико. В самом деле, как можно было втравливать Юкико в эту историю, не поинтересовавшись даже, навела ли вдова Сугано необходимые справки о своём протеже? Получается, что всё они: и Тэйноскэ, и Сатико, и Юкико — прошли через эти унижения только для того, чтобы Тацуо не навлёк на себя неудовольствие своей сестрицы.