Анри Мишо - Портрет А

И они выходят, а их провожает взгляд, в котором не прочтешь ни да, ни нет, застывший взгляд.

— Ой, беда, ну ты видишь? Нет! Слушай! Возьми мою голову. Вернешься с ней, он ее не узнает. Он на них даже не смотрит. Скажешь: «Вот смотрите, я выходил и споткнулся об это. Кажется, это голова. Я и принес. И на сегодня хватит, ведь правда?..»

— Но, старик, у меня кроме тебя — никого.

— Давай-давай, нечего сентиментальничать. Бери. Давай, тяни, тяни сильнее, ну сильнее же, давай.

— Нет. Видишь, не получается. Вот наказание. Ну давай, попробуй мою, тяни, тяни.

Но головы не поддаются. Дурные бандюжьи головушки…

Что дальше делать — непонятно, они возвращаются, снова уходят, возвращаются и уходят, а их провожает взгляд, в котором не прочтешь ни да, ни нет, застывший взгляд.

Наконец они заплутали в темноте, вот полегчало-то — и им самим, и их совести. Завтра они отправятся куда глаза глядят и будут идти, пока не собьются с ног. Попробуют устроить свою жизнь. Ох, нелегкое это дело. Ну, попробуем. Попробуем больше обо всем этом не думать, жить как раньше, как все живут…

Перо только что приехал в Берлин и вошел в вокзал, и тут к нему привязалась женщина, предлагая провести с ней ночь.

— Умоляю вас, не уходите! Я мать девяти детей.

И она стала звать на помощь товарок, устроила переполох, вокруг собралась толпа, и явился полицейский. Узнав, в чем дело, он повернулся к Перо: «Ну, не будьте таким черствым — все-таки мать девяти детей!» И вот, подгоняя, чтоб не зевал, они его привели в омерзительную гостиницу, насквозь проеденную клопами. Поживилась сама — помоги подружке. Подружек было пять. Они быстренько опустошили ему карманы и поделили добычу.

«Смотри-ка, — подумал Перо, — а ведь меня обчистили, в первый раз со мной такая история. Вот что значит послушать полицейского».

Получив назад свой пиджак, он собрался восвояси. Но дамы страшно возмутились. «Как так? Мы ведь не воровки какие-нибудь! Да, мы на всякий случай взяли плату вперед, но за свои деньги ты, голубчик, получишь все, что положено!» И они разделись. Мать девяти детей была вся в какой-то сыпи и две других тоже.

— Они не вполне в моем вкусе, — сказал себе Перо. — Но как им дать это понять, чтоб не обидеть? — И он задумался.

А мать девяти детей говорит:

— Ох, подруженьки, готова поспорить, что он из тех пижонов, которые боятся сифилиса. А чего его бояться-то? На свете всякое бывает.

И они его взяли силой. По очереди.

Перо попытался подняться, а мать девяти детей говорит:

— Нет, голубчик, ты не спеши. Пока нет крови — какое уж тут удовольствие.

И начали все по новой.

К тому времени, как они стали одеваться, Перо был чуть жив от усталости.

— Давай, — сказали они, — пошевеливайся. Четверть первого, а за комнату заплачено до полуночи.

— Но послушайте, — сказал Перо, думая о трех сотнях марок, которые у него отобрали, — можно ведь доплатить за комнату до утра из тех денег, что вы получили.

— Нет, ну дает этот тип! Поживиться собрался за наш счет. Силен, ничего не скажешь! — И они вытащили его из кровати и спустили с лестницы.

«Смотри-ка, — подумал Перо, — будет мне потом что вспомнить».

Как только Перо очутился в Касабланке, он вспомнил, что ему нужно сделать множество покупок. Поэтому он оставил свой чемодан в автобусе — вернется за ним потом, когда покончит с самыми срочными делами. И поехал в отель «Атлантик».

Но не стал снимать себе номер: он вспомнил, что ему еще нужно сделать множество покупок, и решил лучше узнать адрес банка «Сосьете Женераль».

Он поехал в банк, передал свою карточку заместителю директора, тот его принял, но Перо, вместо того чтобы предъявить свой аккредитив, стал расспрашивать о достопримечательностях арабского города, о Бусбире и мавританских кофейнях, потому что нельзя же уехать из Касабланки, не посмотрев на танец живота, ничего, что танцовщицы все еврейки, а не мусульманки. Итак, он выяснил адрес, отправился в мавританскую кофейню, но когда к его столику уже подсела танцовщица, когда уже была заказана бутыль портвейна, он вдруг осознал, что все это ерунда: путешествие отнимает много сил, поэтому в первую очередь надо подкрепиться. Тут он вышел и направился к ресторану «Пивной король» в новой части города; однако, садясь за столик, он рассудил, что в путешествии наесться и утолить жажду — не главное, лучше лишний раз убедиться, что завтра все пойдет гладко, поэтому надо не прохлаждаться в ресторане, а выяснить заранее, где пришвартован корабль, на который он должен завтра садиться.

Вот это будет не зря потраченное время. И он уже было занялся поисками, когда ему пришло в голову посетить таможню. Ведь бывают дни, когда и коробка спичек не провезешь без проблем, и тот, у кого этот коробок обнаружат, неважно, в кармане, или в багаже, огребет кучу неприятностей. Но по дороге он подумал о том, как часто в Санитарной службе попадаются негодные врачи, которым ничего не стоит запретить выход в море совершенно здоровому человеку, поэтому он решил, что стоит закатать рукава и продемонстрировать, с какой легкостью он может махать веслами, несмотря на ночную прохладу. Этим он и занимался, когда полицейские, которые вечно что-то подозревают, стали его расспрашивать, выслушали ответ и уже не выпустили.

Почетный гость ел медленно, методично, не произнося ни слова.

В индюшатине кишели черви, салат был вымыт в машинном масле, картошку уже кто-то ел и выплюнул. Дерево, с которого сорвали грейпфруты, выросло, похоже, в нафталиновой почве, шампиньоны отдавали железом, а паштет пах немытой подмышкой. Вино походило на марганцовку.

Перо терпеливо ел, не поднимая глаз. Из банановой грозди показалась змея и поползла в его сторону; пришлось ее из вежливости проглотить, потом он снова уткнулся в тарелку.

Хозяйка дома, желая привлечь его внимание, обнажила одну грудь. Затем она потупилась и неловко захихикала.

Перо, не поднимая глаз, продолжал есть.

— А знаете, как кормят младенцев? — спросила она, внезапно оживившись, и обнюхала его. Из вежливости он тоже ее осторожно обнюхал. И тут послышались всхлипы его соседки справа, поперхнувшейся бараньим языком, который она по глупости вздумала проглотить. Все ринулись спасать ее. Один, с невинным видом, не давал ей вдохнуть носом, другие под видом помощи сжимали горло. Так ей и не удалось выплюнуть язык, хотя она изо всех сил старалась от него избавиться.

Жизнь, которая только и ждет случая выйти из игры, неслышно улетучилась из ее тела.

— Не принимайте близко к сердцу, — сказала хозяйка дома, поблескивая в сторону Перо вытаращенными глазами. — Если доходит до глотания языка, кому-то всегда не везет. На ее месте могли оказаться вы. А могла бы и я. Поздравим друг друга. Давайте веселиться. Жалко, что дети нас сейчас не видят. Они так любят счастливые минуты.