Мариано де Ларра - Сатирические очерки

Замечание Месонеро Романоса безусловно справедливо: даже в «Простодушном болтуне» Ларра, подвергая критике уродливые стороны испанского быта, подсказывает читателю политические выводы. Позднее нравоописательный, «костумбристский» очерк Ларры перерастает в страстный политический и социальный памфлет.

Во многих очерках из «Простодушного болтуна» сатирик выступает под маской не в мору болтливого, до крайности наивного бакалавра Хуана Переса де Мунгия, жителя некоей страны батуэков. Эта страна не вымышлена автором. Дикая и необитаемая Батуэкская долина, расположенная на севере провинции Саламанки, с давних пор была известна как район, совершенно оторванный от цивилизованного мира и будто бы населенный народом, закосневшим в невежестве и грубости. Здесь, в стране батуэков, ничего не пишут и не читают, здесь даже не говорят из страха перед доносчиками и правительственными шпионами. «Батуэки, – рассказывает в одном из писем бакалавр, – которым давняя привычка к молчанию парализовала язык, оказываются неспособными даже приветствовать друг друга при встрече, простодушно и малодушно опасаются собственной тени», они «отказываются рассуждать даже наедине с самим собой, чтобы не нажить врагов, и кончают тем, что умирают именно от страха умереть». Они заискивают перед властями и перед теми, кто, как им кажется, пользуется покровительством властей. «О блаженное сознание бесполезности образования и знания!» – восклицает Ларра. Единственное, что можно услыхать от миролюбивых батуэков – это похвалы существующему порядку вещей: лесть и угодничество составляют содержание и цель их жизни. «Политика – растение чужеродное для нашей страны… – замечает Мунгия во «Втором письме Андресу». – К тому же язык нам дан для того, чтобы молчать, точно так же как предоставлены нам свобода воли для того только, чтобы потрафлять вкусам других, глаза – для того, чтобы видеть лишь то, что нам желают показать, слух – для того лишь, чтобы услышать то, что нам пожелают сказать, а ноги – для того, чтобы шагать туда, куда нас ведут».

Нетрудно, однако, догадаться, что для Ларры Батуэкия – это символ всей Испании, ее гротескно преувеличенное отражение. Вот почему описания Батуэкии, вложенные в уста болтливого Мунгии, мало чем отличаются от рассказов о Мадриде того же бакалавра или его земляка и корреспондента Андреса Нипоресас.

В ряде очерков журнала сатирически раскрывается облик чиновничьего, аристократического и литературного Мадрида. Писатель бичует паразитизм, развращенность, умственное убожество и нравственное уродство высших классов, жизнь которых представляется ему лицемерным маскарадом, борьбой мелких честолюбий, тщеславной погоней за почестями и отличиями, лихорадочным соперничеством в наживе и обогащении (очерки «Заклады ивыкупы», «Весь мир – маскарад», «Скорый и несчастный брак», «Приходите завтра» и др.). Он высмеивает лжепатриотизм, который, по его словам, заставляет «многих наших соотечественников считать, что нам некуда спешить, не нужно прилагать никаких усилий, некому и не в чем завидовать»; он обрушивается на писателей и деятелей театра, превращающих искусство в ремесло и действующих сообразно с нелепыми вкусами надменных господ жизни («Сатира против плохих стихов, написанных на случай» и «Размышления относительно способа возрождения испанского театра»).

Корень всех этих зол Ларра видит в отсталости и невежестве своей отчизны. «От нежелания учиться проистекает невежество, от невежества – равнодушие и отвращение к книгам, а все это вместе приносит нашей отчизне столько славы, пользы и, главное, покоя!» – горько иронизирует писатель.

Воспитанный в традициях XVIII века, Ларра в новых условиях продолжает отстаивать те же просветительские идеи о разуме, якобы определяющем собой прогресс человечества. Отсюда – столь пристальное внимание к проблемам воспитания; отсюда – гневное обличение мракобесной политики правящих классов; отсюда же и требование к литературе и искусству стать орудием просвещения нации. Своеобразие просветительских воззрений Ларры заключалось, однако, в том, что критику свою он обращает не только против старого, феодального общества, в то время еще сохранявшего в Испании господствующие позиции, но и против испанской буржуазии, слабой, трусливой и склонной к компромиссам.

В очерках «Простодушного болтуна» Ларра еще не ставит вопроса о решительном переустройстве общества. Правда, он полагает, что невежество, царящее в Испании, в конечном счете является результатом социальной несправедливости и политической реакции. Но в это время он еще разделяет со многими своими современниками иллюзорную веру в возможность существования «просвещенной монархии», действующей от имени и во имя нации. Сама действительность вскоре рассеяла эти иллюзии просветителя-демократа.

В январе 1833 года Фердинанд VII вновь сосредоточил в своих Руках всю полноту власти. Снова усиливается гнет цензуры. В январе Ларра выпустил 11-й номер своего журнала, следующий выпуск ему удалось опубликовать лишь в начале марта. В конце того же месяца, устав от неравной борьбы с цензурой, Ларра сдает в печать 14-й и последний выпуск «Болтуна». Здесь он помещает «Заключение», в котором с горечью говорит о трудностях, стоящих на пути тех, кого стремление содействовать процветанию родины вынуждает высказывать горькие истины. В этом же номере писатель публикует статью, в которой с прискорбием сообщает о смерти Простодушного болтуна, скончавшегося… от страха. Писатель вынужден был отступить перед натиском цензуры, но оружия не сложил.

Характеризуя события 1834–1843 годов в Испании, К. Маркс писал Ф. Энгельсу: «История довольно запутанная. Труднее проследить причины развития событий…» [7]Действительно, в бурном водовороте событий этих лет не всегда ясно различаются борющиеся социальные силы, их расстановка и сложное переплетение.

29 сентября 1833 года скончался Фердинанд VII. «Мир праху его! – вот все, что могли сказать даже наименее злопамятные», – писал Ларра позднее. Тотчас же карлисты, не желавшие признать права Марии-Кристины на регентство, провозгласили королем Испании дон Карлоса и подняли восстание, переросшее в ожесточенную семилетнюю гражданскую войну.

Вожди карлистов объединили вокруг себя самые черные силы феодально-клерикальной реакции. Щедрые денежные подачки обеспечили им поддержку многочисленного в Испании деклассированного люда. К тому же, выдвинув демагогический лозунг «Бог и фуэрос», [8]они сумели привлечь на свою сторону часть невежественного, проникнутого религиозными предрассудками и зараженного федералистскими настроениями крестьянства Наварры и Бискайи.