Луи-Фердинанд Селин - Феерия для другого раза II (Норманс)

Я хочу позвать Лили, хочу крикнуть… Лили!.. ах, да! да! но откуда же эта кровь, что заливает мне глотку?… этот каннибал Раймон расквасил мне нос, выдрал клок волос, разбил бровь, выбил три зуба!.. а может, и больше! какое же он животное, этот Раймон! поганое! среди этого стада! наихудшее!.. то как я загремел! свалился!.. у меня, должно быть, расквашен не только нос, но и мозги и мысли!..

И тут, глядите, на дне вулкана… я вижу, как ходит вверх-вниз кабина, днище, квадратное, блестящее… надо мной… говорю себе: неужели, правда?… неправда?… я не один в яме, я уже говорил… но кто эти люди?… что?… Господи, сколько их! ах, мои недруги! две лисички-сестрички!.. они склоняются друг к другу… отшатываются… две громадные башки… потом вдруг становятся малюсенькими головеночками…

– Хватит галлюцинаций, кусок прогорклого сала! Решайся! ты уже на дне! вылезай оттуда!

Я всегда владею собой…

«Ты достаточно отдохнул, будь здоров как! ты вывернулся из-под Раймона не для того, чтобы тебя расквасил лифт! кончай помирать! привет! вставай!»

– Лили! Пирам! Бебер!

Я ору! да! да! я вас уверяю… превосходно владею голосовыми связками! я ору!.. кровью харкаю или не кровью! дело в характере!.. я себя слышу… я слушаю себя… «Лили! Лили!..» нет ответа… малейшее эхо не доносится из-под стола… тогда вперед! нужно подниматься!.. я забываю о себе… я был слишком занят окружающими! толчок!.. оп! встряска!.. Боже, как мне плохо!.. ох, судороги! трещины, кругом обгорелые головешки! но прежде всего – Лили! ау, Лили!.. она не отзывается!.. Пирам не лает… готово!.. рука… две руки!.. и вот я… на пузе… ползу… коридор!.. я замечаю трещину! прямо посреди коридора… в три раза шире, чем была только что… она сужается… становится меньше… открывается и закрывается!.. во всю длину коридора! до самой улицы… до мостовой… коридор – пропасть! я не вру… пропасть!.. я зову… надрываюсь…

– Лили!.. Лили!..

Уже не смешно!.. чего я добиваюсь, чтобы она перешла пропасть?… просто, чтобы пришла?… захотела меня найти?… ах, одним прыжком! синяки, царапины, трещины! полет… рожденного ползать! над расщелиной! плюх! сиганул, как жаба!.. и на той стороне! я шлепаюсь в каморке!..

– Лили! Лили! – кричу я… Тарарарарам! потолок! рухнул потолок? нет! меня придавило! тело!.. и я исчезаю под ним!.. неимоверная тяжесть!.. вес! может, буфет? нет!.. это тело!.. не лифт! это добропорядочный муж! это он! Норманс! я перепугался до смерти! Норманс, всей своей тушей! Я под ним! всем своим весом! он раздавил меня!..

– Доктор! доктор! я вас умоляю!

Он все-таки поймал меня! он меня прижал своей тушей! чтоб я не сбежал! не уполз!.. и вот он кричит!..

– Укол, доктор! Спасите ее! укол! моя жена! моя бедная Дельфина!

Он уже не храпит, он молит… только что он сладко храпел, а теперь говорит, только как-то пискляво!.. я бы сказал, что он блеет, этот толстяк!

– Доооооооооооктор!.. я вас про… про… про… про…

Ох, руки у него не трясутся! он меня схватил за грудки… что за страсть у всех! душить меня!.. и я еще должен их спасать!.. он рассказывает подробности о Дельфине, скручивая мне шею… он меня приподымает!.. на меня наваливается! всем весом давит мне на грудь, Норманс… еще и подпрыгивает!

– Спасите ее, доктор! Спасите ее! у нее слабое сердце! сердце! спасите ее!

– Ооооох! ууух!

Я охаю… я ухаю…

– Профессор Брамс это сказал! Вы его знаете, профессора Брамса?… не желаете посмотреть его предписания?

– Ооооох! ууух!

Я сейчас сдохну…

– Ее рецепт наверху! это сердце! это сердце!

– Дааа!.. дааа!

Мне едва удается выдавить это «дааа»…

– Ей нужно каааамфаруууу!..* [139]у вас есть камфара?

– Дыааа! дыаа!..

Я задыхаюсь… Это конец… он тяжелый, как бык… и давит на грудь…

– Дыа… а… а! Дыа… а… а!

– У нее сердечный приступ, доктор! это сердце!.. вы знаете профессора Брамса?… его рецепт наверху!

Он уже меня не душит! не душит! «Оххх! фууух!» вот что я ему отвечаю!.. я согласен.

– Дыааа!.. Еооо!.. Ух ты!..

Провидение! ба-бах! бу-бух!.. здание подпрыгивает! наклоняется! точно! приподымается пол! Норманс, и я под ним!.. переворот! я поверх туши!

– Дыаа! Дыааа!

Я снова дышу! я дышу!.. нас отнесло в разные стороны!.. моя шея прижата к батарее… бумс! и клац! двери… кладовочка качается… швабры падают!..

– У меня нет, господин Норманс! ничего нет! ничего нет! – кричу я ему… – ни шприца!.. ни иглы!

Мне не хочется, чтоб он снова набросился на меня! просто надо, чтобы он знал… неважно как, но лишь бы он отстал! да, но! нет!.. он снова приближается! он страшен!.. хватает меня за глотку!.. белые от ярости глаза!

– Спасите мою жену! спасите мою жену!

Он трясет меня так, что меня начинает тошнить! он меня тащит за собой! толчок, снова толчок!

– Дельфина! Дельфина!

Невестка пришла в сознание… она заикается… «Дельфина!.. Дельфина!..» блеют они дуэтом!.. должно быть, это стресс от бомбежки!.. Гортензия, невестка, помните… которая свалилась?… она растянулась… рядом с больной… остальные жильцы тоже рядом… мнутся, толкаются… все заикаются… все они что-то лепечут…

– Она жива, доктор? Она жива?

Наконец-то я что-то сделаю!.. но я чертовски боюсь толстяка!.. подумайте, он нависает надо мной всей своей тушей, пока я слушаю ее пульс! а, он не может подождать, идиот! он хватает меня за руку… за раненую руку!.. как Раймон! они что, сговорились меня терзать! ярость застилает им глаза!

– Оставь меня, Норманс, я слушаю сердце!

Он отпускает меня.

Я опять склоняюсь над женщиной, лежащей без сознания… я прижимаюсь ухом к ее груди… я ничего им не скажу! нет!.. я выслушиваю… молчу… покосился на толстяка… он за мной следит! я выслушиваю сердце Дельфины… я весь внимание, так… грудь… сердце… слева… молча…

– Цыц! – я занимаюсь делом… я слушаю… одно ухо у меня ничего не стоит, зато другим я очень даже хорошо слышу!..

– Она жива?… она жива?

– Цыц!.. цыц!..

Если быть полностью откровенным, я не был уверен… эхо взрывов снизу, взрывы бомб вдалеке, создают акустический фон, отзвуки подземелья, тоны сердца настолько глухие, что можно ошибиться… и потом истощение, не так ли! разбито не только тело, но и душа! и громила, который оглушительно сопит надо мной!

– Она жива? она жива?

А соседи в полной прострации! и невестка!

– Дельфина! Дельфина!

Нужно еще раз послушать!..

– Она жива, доктор? Она жива?

Опять он! он сердится!..

– Да! Да! – кричу я ему… чтобы он меня не пришиб та месте… у него огромные заскорузлые руки… да, заскорузлые!.. все в мозолях!.. руки гиганта!

Я больше не слушаю… усаживаюсь поудобнее… ищу пульс…

– Она умерла, доктор? она умерла?

И бумс! он наваливается на меня! всей тушей!

– Нет! нет!

Непонятно, слышит ли он меня!.. наваливается!.. слон со скрюченными руками!.. ищет мою глотку!.. ну вот!.. он меня вздергивает… за шею! висельник! держит одной рукой! Г-жа Туазель одним скачком! удар! вмазывает ему промеж ног! хватает меня за ноги!