Жорис-Карл Гюисманс - Наоборот

Фиакр тяжело двинулся с места, вздымая колесами круги грязи. Плыли по настоящему болоту. Небо, казалось, лежало прямо на крышах, со стен домов лило ручьями, водостоки переливались через край, мостовые были покрыты коричневой жижей, прохожие то и дело подскальзывались. Проезжавшие омнибусы заставляли пешеходов останавливаться и прижиматься друг к другу, женщины подбирали юбки до колен, съеживались под зонтиками и жались к витринам, чтобы их не окатило грязью.

Косой дождь проникал в фиакр сквозь занавески. Дез Эссенту пришлось поднять стекла, и теперь они были расчерчены полосками воды; брызги грязи сверкали на боках фиакра, как фейерверк. Наверху по крыше и багажу, словно горох из мешка, сыпался дождь, и дез Эссент, убаюканный этим стуком, мечтал о своем путешествии. Здесь, в Париже, ненастье — уже задаток, уже начало Англии. Перед глазами дез Эссента расстилался теперь дождливый, огромный, беспрерывно дымящийся в тумане безбрежный Лондон, от которого несло расплавленным чугуном и сажей. Потом, насколько хватало взгляда, замелькали нескончаемые доки с их кранами, лебедками, ящиками, множеством копошащихся людей: одни торчали на мачтах и реях, другие, на набережных, задрав зады кверху, заталкивали в подвалы бочки.

Все это шевелилось на берегах, у гигантских пакгаузов омывалось темными смердящими водами фантасмагорической Темзы, среди леса мачт, среди тьмы балок, вздымающихся к тусклым облакам небосвода, по которым на всех парах мчались одни поезда, другие прокладывали себе путь на земле по желобами крыш и, испуская страшные вопли, выплевывали дым из водостоков на улицы и бульвары, где вспыхивали в вечных сумерках чудовищно яркие, навязчивые рекламы и текли потоки экипажей среди толп молчаливых и деловых людей, целеустремленно шагающих вперед с прижатыми к бокам локтями.

Дез Эссент дрожал от упоения, чувствуя себя затерявшимся в мерзком мире торгашей, в глухом тумане, в кипучей деятельности, во всей этой системе зубчатых передач, дробившей и перемалывавшей миллионы обездоленных, тогда как филантропы в виде утешения предлагали им чтение Библии и пение псалмов.

От толчка фиакра дез Эссента подбросило на сиденье и мираж исчез. Он глянул в окошко. Было уже темно. Сквозь туман мерцали в желтоватом ореоле газовые рожки. Ленты огней плыли по лужам и, казалось, вращались вместе с колесами экипажей среди подрагивающих струек чадящего пламени. Дез Эссент попытался разглядеть, где проезжает, узнал Каррузель и вдруг неизвестно почему, быть может из чувства противоречия, стал думать о совершенно ином и от туманных видений перешел к мыслям самым обыденным: вспомнил, что слуга, собирая чемоданы, забыл положить в несессер зубную щетку. Дез Эссент пересмотрел список своих вещей. Все было на месте, но досада, что щетка забыта, не оставляла его до тех пор, пока кучер, остановившись, не положил конец его воспоминаниям и чувству дискомфорта.

Они стояли на Риволи у "Galignani's Messenger". Между двумя витринами, изобиловавшими альбомами и книгами, была видна дверь с матовыми стеклами. К ней крепилось множество табличек, вырезок из газет, обрамленных картонными рамками, голубых телеграфных бланков. Дез Эссент подошел ближе, привлеченный разнообразием книжных переплетов. Одни были из гофрированного картона, ярко-голубые и густо-зеленые, но непременно с золотым тиснением и серебряным обрезом; другие из коленкора, то светло-коричневые и светло-зеленые, то цвета гусиного помета и красной смородины, с оттиснутыми на корешке и лицевой обложке черными полосками.

Во всем этом было нечто антипарижское, весьма утилитарное и грубое, но вместе с тем позволявшее сим книгам смотреться все же лучше, чем третьесортная французская продукция.

То тут, то там лежали открытые альбомы с юмористическими сценками из Морье и Джона Лича [97] Лич, Джон (1817 — 1864) — английский карикатурист, работал в журнале "Панч". или лубками на тему несущихся через равнины кавалькад Колкотта. На этом фоне бросались в глаза несколько французских романов, в которых английская кислятина смешалась с добродушной и самодовольной пошлостью собственного производства.

В конце концов он оторвался от витрины, толкнул дверь и вошел в просторную читальню, битком набитую народом. Иностранки, сидя в креслах, рассматривали карты и, что-то бормоча на своих тарабарских языках, обсуждали увиденное. Приказчик принес ему целую кипу путеводителей. Дез Эссент тоже уселся и принялся листать их Мягкие обложки гнулись у него в руках.Просмотрев принесенное, он раскрыл Бедекера на главе о лондонских музеях. Характеристики, данные в путеводителе, были лаконичными и точными. По мере того как он увлеченно читал, его внимание переключилось со старой английской живописи на гораздо более ему ему близких новых мастеров. Он вспомнил некоторые из современных картин, виденных им прежде на международных выставках, и подумал, что, может быть, встретит их в Ловдоне, как, к примеру, работы Миллэса [98] Миллэс, Дж. Эверет (1829 — 1896) — английский художник-прерафаэлит. с его лунно-серебристым "Бдением святой Агнессы", или на странный манер расцвеченные индиго и гуммигутом полотна Уатса [99] Уатс, Джордж Фредерик (1817 — 1864) — английский художник и скульптор. , выглядевшие так, будто их затеял больной Моро, писал анемичный Микеланджело, а докончил полюбивший синеву Рафаэль. В числе прочих его холстов дез Эссенту вспомнились "Осуждение Каина", "Ида", "Евы", в которых сквозь причудливую амальгаму трех великих мастеров проступал лик британца — педанта и эстета, ученого и мечтателя, одержимого тонами то суровыми, то жестковатыми.

Воспоминания об этих картинах обступили дез Эссента. Приказчик, удивленный видом зачитавшегося покупателя, поинтересовался, какой из путеводителей тот выбрал. Дез Эссент рассеянно посмотрел на него, но, спохватившись, извинился, заплатил за Бедкера и вышел на улицу. Сырость была пронизывающей. Ветер дул сбоку и хлестал дождем по стенам.

— Поезжайте вон туда, — бросил дез Эссент кучеру и указал ему на некое заведение в конце галереи на углу улиц Риволи и Кастильоне, которое беловатым светом своих окон в миазмах тумана и бесприютности ненастья напоминало гигантский ночник.

То был винный погреб "Bodega". Дез Эссент очутился в вытянутой, как длинный коридор, зале. Ее свод подпирался чугунными столбами, а вдоль стен шли ряды высоких винных бочек.

Их пузо было затянуто железными обручами и украшено деревянной решеткой, напоминавшей подставку для трубок. Из нее торчали ножки бокалов, похожих на тюльпаны. В подбрюшье каждой бочки находился керамический краник. Венчали же все королевский герб и цветная этикетка с указанием сорта вина и цены всей бочки, бутылки или бокала.