Чарльз Диккенс - Давид Копперфильд. Том I

Я ответил ему, что змей великолепен; он, действительно, был не меньше семи футов высотой.

— Это я его сделал, — объявил мистер Дик. — Мы как-нибудь запустим его. А вот взгляните-ка сюда…

И он показал мне, что весь змей был сделан из бумаги, исписанной красивым старательным почерком так четко, что я сразу в одном или двух местах разобрал, что речь идет об отсеченной голове Карла I.

— Бечевки тут много, — продолжал мистер Дик, — и, когда змей поднимается, он далеко в вышину уносит описанные мною происшествия. Это, видите ли, мой способ распространять их. Я сам не знаю, куда они могут попасть. Это, конечно, зависит от разных обстоятельств — направления ветра и тому подобного. Тут уж, знаете, я иду на риск.

В его лице, свежем и бодром, когда он все это говорил, было столько мягкости, так много милого, оно внушало такое уважение, что мне показалось, будто старик добродушно подшучивает надо мной; поэтому я рассмеялся, он тоже, и мы расстались наилучшими в свете друзьями.

— Ну что, малыш? — спросила меня бабушка, когда я спустился к ней. — Как поживает мистер Дик?

Я передал его привет и сообщил, что мемуары благополучно подвигаются вперед.

— Что вы о нем думаете? — спросила бабушка.

У меня мелькнула мысль уклониться от прямого ответа, сказав, что мне он кажется очень хорошим человеком, но отделаться от бабушки было не так-то легко. Она положила свою работу на колени и, сложив руки на ней, проговорила:

— Ну, уж ваша сестра, Бетси Тротвуд, сейчас же, без всяких уверток, высказала бы свое мнение о ком бы то ни было. Старайтесь как можно больше походить на нее и говорите прямо, что думаете.

— А правда, что он… правда, что мистер Дик, — я это спрашиваю, бабушка, потому, что не знаю, — не совсем в своем уме? — спросил я, заикаясь, чувствуя, что коснулся очень щекотливого вопроса.

— Ничуть не бывало, — ответила бабушка.

— В самом деле? — откликнулся я.

— Он ни в коем случае не сумасшедший, — решительно заявила бабушка.

— В самом деле? — только и смог я еще раз робко пробормотать.

— Надо сказать, его «считали» помешанным, — продолжала бабушка, — и мне особенно приятно, эгоистически приятно сказать, что его считали сумасшедшим, ибо не будь этого, мне не пришлось бы пользоваться его обществом и советами вот уже больше десяти лет, — в сущности, с того самого времени, как ваша сестра Бетси Тротвуд обманула мои надежды.

— Так давно? — отозвался я.

— Хороши же были люди, которые посмели выдавать его за сумасшедшего! — с негодованием продолжала бабушка. — Видите ли, мистер Дик доводится мне дальним родственником, каким — это неважно. Одно только могу сказать, что если б не я, родной братец мистера Дика засадил бы его до конца его дней в сумасшедший дом. Вот какая история.

Боюсь, что тут я вел себя несколько лицемерно, ибо, заметив, в каком негодовании была бабушка, я сделал вид, что также возмущен.

— Заносчивый дурак! — с возмущением воскликнула бабушка. — Потому только, что у его брата были странности, — их было у него гораздо меньше, чем у множества людей, — он не пожелал держать его в своем доме, а отправил в какую-то частную лечебницу для психических больных. Между тем их отец, умирая, поручил этому дураку особенно заботиться о Дике, считая его почти идиотом. Нечего сказать, умный был, видно, этот папаша, раз мог думать подобное! Очевидно, сам он был не в своем уме.

Раз бабушка была убеждена в этом, я опять-таки сделал вид, что я и того же мнения.

— И вот я вмешалась в это дело, — продолжала рассказывать бабушка, — и предложила братцу следующее: «Ваш брат, — сказала я ему, — совершенно в своем уме, у него гораздо больше здравого смысла, чем у вас самих было, есть и будет. Пусть получает он свой маленький доход и живет у меня. Я то совершенно не боюсь его, нет во мне и гордости. Я готова заботиться о нем и, конечно, не стану так плохо обходиться с ним, как делали это некоторые люди, не говоря уже о служащих психиатрической больницы». После долгих препирательств мне наконец отдали мистера Дика, и он с тех пор живет у меня. Это самый милый, самый легкий для жизни человек на свете. А что касается его советов… Но никто, кроме меня, не знает, какой это умница.

При этом бабушка, разглаживая складку своего платья, так тряхнула головой, словно бросала вызов каждому, кто только усомнится в уме мистера Дика.

— У него была любимая сестра, — снова заговорила бабушка, — премилая девушка, которая была очень добра к нему, но она выкинула такую же штуку, как все они, — обзавелась мужем, а он, как все мужья, сделал ее несчастной. Это так подействовало на мистера Дика, что он заболел горячкой. Здесь свою роль сыграл также страх перед братом, который очень дурно обращался с ним. Но горячка — ведь еще не сумасшествие. Все это случилось с мистером Диком до его переезда ко мне, но и сейчас ему тяжело вспоминать об э том… А не говорил ли он вам, малыш, о короле Карле Первом?

— Говорил, бабушка.

— А-а, — протянула бабушка, потирая себе нос с таким видом, словно ей было не совсем приятно узнать об этом. — Видите ли, это не что иное, как аллегория [42] Аллегория — иносказательное изображение или описание чего нибудь. . Мистеру Дику было очень тяжело во время горячки, о которой я вам только что говорила, и вот, вспоминая теперь о ней, он почему-то связывает это с образом казненного короля — Карла Первого. И отчего, спрашивается, этого не делать, если ему так нравится?

— Конечно, бабушка, — отозвался я.

— Я прекрасно знаю, — продолжала бабушка, — что ни в деловых кругах, ни в обществе к таким аллегориям обыкновенно не прибегают, и поэтому всегда настаиваю, чтобы о Карле Первом не упоминалось в его мемуарах.

— Скажите, бабушка, а в этих мемуарах мистер Дик описывает собственную жизнь? — спросил я.

— Да, малыш, — ответила бабушка, снова потирая себе нос. — Пока он работает над увековечением лорда-канцлера [43] Лорд-канцлер — высшее должностное лицо в Англии, ближайший советник короля, член кабинета министров, председатель Палаты лордов в парламенте. или какого-то другого лорда… Но не сегодня, так завтра он начла описывать собственную жизнь. До сих пор это не удавалось ему сделать, не упоминая о Карле. Но это не беда, — все-таки он занят.

Действительно, потом я узнал, что мистер Дик в продолжение более десяти лег постоянно пытался удалить из своих мемуаров Карла I, но не мог добиться этого и поныне казненный король все продолжает фигурировать в его мемуарах.

— Повторяю: никто, кроме меня, не знает, как умен мистер Дик, — рассказывала бабушка, — какой это милый и славный человек. А если иногда ему вздумается пустить бумажный змей, — ну так что ж из этого! Франклин [44] Франклин — североамериканский государственный деятель и ученый XVIII века. Боролся за независимость Североамериканских штатов. Изобрел громоотвод. тоже пускал змей. Он же, если не ошибаюсь, был квакером [45] Квакер — последователь религиозной секты, возникшей в Англии в середине XVII века. Квакеры не признавали священников, отказывались от присяги, от военной службы. или что-то в этом роде, а квакер, пускающий змей, по-моему, гораздо смешнее всякого другого человека.