Чарльз Диккенс - Давид Копперфильд. Том I

— Дорогая моя, — сказал мистер Микобер, — я не сомневаюсь в том, что Копперфильду очень интересно узнать о нашем настоящем положении. Так вот, вы ему обо всем этом расскажите, а я пока схожу просмотреть газеты, не подвернется ли в объявлениях что-нибудь, для нас подходящее.

— А я думал, мэм, что вы в Плимуте, — начал я как только мистер Микобер вышел из комнаты.

— Да, мы туда и направились, дорогой мой мистер Копперфильд, — ответила она.

— Чтобы там быть наготове, не правда ли? — намекнул я.

— Именно, «чтобы быть наготове», — согласилась миссис Микобер. — Но, по правде сказать, таланты не нужны в таможенном ведомстве, и влияние моих родственников не оказалось настолько сильным, чтобы устроить в это ведомство человека с такими способностями, как мистер Микобер. Там даже предпочитают не иметь подобного человека, присутствие которого могло как бы подчеркнуть ничтожество его сослуживцев. Не стану также скрывать от вас, дорогой мой мистер Копперфильд, что когда мои плимутские родичи узнали, что мистер Микобер появился со мной, маленьким Вилькинсом, его сестрицей и близнецами, они встретили его далеко не так радушно, как он вправе был ожидать, только что освободившись из долговой тюрьмы. Словом, между нами будь сказано, — добавила миссис Микобер, понизив голос, — нас приняли холодно.

— Боже мой! — печально воскликнул я.

— Да, как ни прискорбно, мистер Копперфильд, показывать вам людей с дурной их стороны, но я должна признаться, что нас приняли чрезвычайно холодно. В этом нет ни малейшего сомнения. Подумайте, мы не успели прожить в Плимуте и недели, как тамошние родичи уже начали наносить мистеру Микоберу просто личные оскорбления.

— Это не делает им чести, — с убеждением заметил я.

— Ну, так вот каково было положенье вещей, — продолжала свое повествование миссис Микобер. — При подобных обстоятельствах что мог предпринять человек с таким характером, как у мистера Микобера? Единственно — взять взаймы у этих же самых родичей и во что бы то ни стало вернуться обратно в Лондон.

— И вы всей семьей туда снова вернулись? — спросил я.

— Да, мы все туда снова вернулись, — ответила миссис Микобер, — и тут я стала советоваться с другими родственниками относительно того, что, по их мнению, мог бы предпринять мистер Микобер. Ведь в конце концов должен же он что-нибудь предпринять, — убежденным тоном прибавила она. — Всякий может понять, что семья из шести человек, не считая прислуги, не может быть сыта воздухом…

— Конечно, — согласился я.

— И лондонские родственники нашли, что мистер Микобер должен немедленно заняться каменным углем.

— Чем, мэм? — переспросил я.

— Каменным углем, то есть, собственно говоря, торговлей каменным углем. Наведя справки, мистер Микобер узнал, что в Мидвее в одной угольной компании, по всей вероятности, может открыться поприще для такого талантливого человека, как он. Тут, как совершенно верно решил мистер Микобер, первое, что надо было предпринять, — это съездить в Мидвей и собственными глазами все увидеть. И мы поехали и все смотрели. Я говорю мы, ибо я, дорогой мистер Копперфильд, никогда, никогда не покину мистера Микобера! — закончила миссис Микобер с большим чувством.

Я пробормотал что-то в знак своего одобрения и восхищения.

— Мы отправились в Мидвей и осмотрели его, — продолжала миссис Микобер, — и вот мое убеждение таково: дело этой угольной компании, может, и нуждается в талантливом человеке, но прежде всего, конечно, ему требуется капитал. Ну, и что же: таланты и способности у мистера Микобера имеются, а капитала, как вам известно, у него нет. Находясь так близко от Кентербери, мистер Микобер полагал, что было бы просто безрассудством упустить случай осмотреть здешний собор. Во-первых, собор этот стоит того, чтобы его посмотреть: мы его никогда не видали, а во-вторых, в таком городе, где есть знаменитый собор, много шансов на то, что нам может что-нибудь подвернуться. Но мы здесь уже три дня, и до сих пор ничего еще не подвернулось. А теперь, — вас, дорогой мистер Копперфильд, это не может удивить, как удивило бы постороннего человека, — мы ждем денег из Лондона, чтобы расплатиться по счетам в этой гостинице. До присылки же этих денег я, как видите, отрезана и от дома (то есть, я хочу сказать — от своей квартиры в Пентонвильском квартале), и от сына, и от дочери, и от близнецов, — докончила совсем опечаленная миссис Микобер.

Я очень сочувствовал бедственному положению старых друзей и сказал об этом вошедшему в комнату мистеру Микоберу, прибавив, что единственно, чего бы я желал, это иметь возможность ссудить их нужными деньгами.

Отчет мистера Микобера свидетельствовал, в каком угнетенном состоянии духа он находился. Горячо пожимая мне руку, он проговорил:

— Спасибо, дорогой Копперфильд, я знаю, что вы верный друг. Скажу вам только одно: когда человеку приходится уж очень круто, то у него всегда найдется друг, у которого имеется бритва.

При этом страшном намеке миссис Микобер бросилась на мимо своему супругу и стала умолять его успокоиться! Он зарыдал, но почти тотчас же утер слезы и, позвонив лакею, заказал ему к следующему дню на завтрак блюдо креветок и горячий пудинг из почек.

Перед моим уходом оба — и муж и жена — так настоятельно просили меня притти к ним пообедать до их отъезда, что я не в силах был отказаться. Я знал, что завтра вечером у меня будет много уроков, и потому сказал, что в этот день быть у них не смогу. На это мистер Микобер ответил, что завтра утром зайдет ко мне в школу, и мы тогда окончательно условимся относительно обеда на следующий день. Тут же он сказал мне о своем предчувствии, что ожидаемые деньги должны получиться утренней же почтой. Действительно, на другой день меня вызвали из класса, и в приемной я нашел мистера Микобера. Он сказал мне, чтобы я непременно приходил к ним пообедать, как было условлено, на следующий день. Когда я его спросил, получены ли деньги, он молча пожал мне руку и ушел.

В тот же вечер, выглянув в окно своей комнаты, я был удивлен и неприятно поражен, видя, что по нашей улице идут дружески, под руку, мистер Микобер и Уриа Гипп. У Уриа был вид человека, смиренно сознающего честь, которую ему оказывают, а тот, видимо, наслаждался сознанием, что может покровительствовать своему новому приятелю. Но еще в большое изумление пришел я, когда, явившись на следующий день на обед к ним в гостиницу, узнал от мистера Микобера, что накануне он ходил с Уриа к нему домой, где миссис Гипп угощала его коньяком.

— Вот что скажу я вам, дорогой мой Копперфильд, — начал мистер Микобер, — наш друг Гипп мог бы быть гениальным прокурором. Знай я этого молодого человека раньше, в критическое для меня время, то с моими кредиторами было бы покончено совсем иначе.