Ихара Сайкаку - Избранное

— Не иначе как он на восток подался. Нельзя, чтобы он миновал заставу в Аудзака, — решили соседи и бросились в погоню, но его нигде не было видно, и от сосновой рощи в Авадзу они ни с чем вернулись по домам. Бунтадзаэмон еще не знал о смерти родителей. В то время он тайно пробирался в веселый квартал на улицу Сюмоку. С наступлением Нового года Бунтадзаэмон решил развлечься, накупил новогодних подарков, собрал гетер и веселился до седьмого дня первого месяца, дня семи трав, пока не промотал украденные двадцать рё. В конце концов о его бесчинствах прослышали люди, и он сбежал в Удзи. Но когда Бунтадзаэмон добрался до того места, где умерли родители, ноги его онемели, в глазах потемнело. Изнемогая от боли, он упал. И тут снова явились волки, сглодавшие тела родителей. Всю ночь они терзали Бунтадзаэмона, а кости его принесли на большую дорогу недалеко от Волчьей долины и сложили из них скелет, выставив негодяя на позор.

Такова страшная повесть о невиданно непочтительном сыне, которую нельзя слушать без содрогания. Небо сразу же карает таких людей. Не мешало бы всем непочтительным детям призадуматься над своими поступками, да, очень не мешало бы!

Бросаться камешками в вечер свадебной церемонии — обычай крайне дерзкий. [9] Бросаться камешками в вечер свадебной церемонии. — Старинный обычай, принятый по всей Японии. Издавались даже специальные указы, запрещавшие его. А зачем так делают и откуда взялось это обыкновение — причина, видно, в зависти. Так уж устроены грешные человеческие сердца, что люди всегда недовольны, ежели у соседа какая-нибудь радость случилась.

Даже родные дети не подчиняются родителям, и многие вырастают непочтительными. Дочери с наступлением поры замужества после свадьбы уходят в чужую семью и в заботах о муже совсем забывают отца и мать, родительский дом. И это можно наблюдать повсюду, таковы уж нравы.

На окраине города Канадзава, что в провинции Kaгa, в квартале Хоммати, жил человек по имени Саконъэмон, владелец шелковой лавки. Он издавна жил в этом городе, был богат и отличался строгим поведением. У него было двое детей — сын-наследник и дочь. Сыну по имени Камэмару было одиннадцать лет, а старшей дочери Коцуру исполнилось четырнадцать, и была она так хороша собой, что слухи о ее красоте облетели всю провинцию. Даже в будни девушка наряжалась в кимоно из местной узорчатой ткани, румянилась и белилась и выглядела поэтому в особенности очаровательно. Неведомо, кто дал ей это прозвище, но о ней пошла слава как о «красавице из шелковой лавки». Перед лавкой постоянно толпились любопытные. Коцуру уже вступила в тот возраст, когда девушкам пора выходить замуж. Со всех сторон ее осаждали предложениями, и было их так много, что мать прямо не знала, как и отвечать на них.

Поскольку дом был богатый, то заранее прикупили для невесты дорогих лакированных вещиц и наряды, соблюдая при этом правила, предписанные законом, но втайне припасли и дорогие шелковые одежды. К тому же выписали из столицы женщину, обучившую девушку хорошим манерам, так что та была воспитана во всех отношениях примерно. «Теперь не стыдно выдать ее замуж даже в самый знатный дом!» — говорила мать и так гордилась дочерью, что, пожалуй, даже чванный Тэнгу с горы Хакусан [10] Тэнгу с горы Хакусан. — Согласно народному поверью, на горе Хакусан, в горной провинции Хида, обитали тэнгу, фантастические существа с длинными носами. Здесь Сайкаку прибегает к игре слов: «гордиться», «задирать нос» по-японски буквально переводится как «иметь большой нос». Отсюда сравнение с тэнгу. и тот был бы посрамлен. Поистине таковы уж все матери. Даже уродину, что похожа на оборотня, готового откусить голову младенцу, как описывается в рассказах, и ту мать вытолкнет вперед, когда дочка, похожая на ступу, пойдет любоваться цветущей сакурой или листьями клена, да еще будет сзади обмахивать ее дорогим веером. Делается это не только из любви к своему дитяти: матери даже неуклюжая дочь взаправду может показаться героиней древней книги «Исэ-моногатари», второй Комати или Мурасаки-сикибу. Мать всегда преисполнена веры в то, что ее дочь несравненная красавица, как на нее ни погляди, и это очень смешно. Если уж с дурнушками дело обстоит так, то не удивительно, что многие стремились жениться на дочери Саконъэмона, памятуя к тому же, что для нее приготовлено богатое приданое. Спросили у Коцуру, что же ей-то больше всего по душе.

— Хочу, чтобы муж мой был собою пригож и не было свекрови, чтобы семья была одной с нами веры и чтобы торговали чем-нибудь приличным, — сказала она.

Стали разузнавать, обошли чуть не тысячу домов и наконец сговорились. Как и пожелала Коцуру, ее выдали замуж в лавку, где торговали разными тканями.

— В обоих домах состояния поровну, — толковали люди. — Всякому коню требуется подходящий седок, вот так же шелковая и тканевая лавки под стать друг другу.

Но не прошло и полугода, как муж сделался постыл Коцуру, и она стала часто ходить в родительский дом и подолгу оставалась там. Их привязанность прошла, и в конце концов муж дал ей разводное письмо. После этого он взял себе в жены другую, а Коцуру вошла невесткой в знаменитый дом Кикусакэя, торговавший сакэ. Но вскоре Коцуру и там все опротивело. «С наступлением осени начинают варить сакэ, из-за этого в доме шум», — заявила она. Забрали ее родители домой, решив, что здесь счастья дочери не будет, а потом отдали в дом Симотая, занимавшийся ростовщичеством. Но и в новом доме Коцуру прискучило, потому что в доме было малолюдно, к тому же целыми днями там только и делали, что сидели за счетами. Нимало не заботясь о том, что скажут люди, она оставила мужа, который не хотел расставаться с ней, и вновь вернулась в родной дом. Таков уж родительский удел, — они по-прежнему жалели свою дочь, приказали заново покрыть лаком сундук для приданого, растрескавшийся за время трех или четырех замужеств и разводов, и выдали Коцуру за аптекаря. На этот раз у мужа никаких изъянов не было, да и в бедности его не упрекнешь, и получить, как прежде, разводное письмо ей никак не удавалось. Тогда Коцуру решила представиться больной и стала разыгрывать припадки падучей — закатывала глаза и падала оземь, изо рта у нее шла пена, руки и ноги тряслись. Даже муж не смог вынести такого и тайком от соседей отправил ее в родительский дом. Коцуру радовалась в душе, что вышло, как ей желалось, а родителям сказала, что этот ее муж страдает отвратительной болезнью. Возмездие за такие поступки неизбежно. Скоро Коцуру уже не могла носить фурисодэ, волей-неволей пришлось зашить рукава, но и после этого она еще несколько раз выходила замуж. Впервые став женой в четырнадцать лет, она к двадцати пяти побывала замужем в восемнадцати домах и в конце концов отовсюду была вынуждена уйти. «Бывают же и среди женщин такие порочные создания!» — говорили люди, и никто больше не хотел жениться на ней, а годы между тем шли. От браков у Коцуру было четверо детей, все девочки. По обычаю при разводе девочки остаются с матерью, так что ей приходилось забирать дочерей с собой, но воспитание их она целиком взвалила на стариков родителей. Известное дело, по ночам дети плачут, а утром им нездоровится, словом, забот не оберешься. В конце концов даже врачу, который живет продажей лекарств, и тому надоело приходить в дом Коцуру. Дети умерли один за другим. Как это было печально!