Эптон Синклер - Джимми Хиггинс

— Если мы тебя отпустим, ты обещаешь убраться из нашего района?

— На черта он мне сдался, ваш распрекрасный район? — огрызнулся Джимми.

Словом, его отпустили, и Неистового Билла тоже, потому что с первого взгляда было видно, что на этом свете воевать Биллу уже не придется. Оба друга, крадучись, проникли в пустой товарный вагон, и колеса с грохотом покатили их в неизвестном направлении. Среди ночи Джимми Хиггинса разбудил испуганный крик Билла. Ничего не видя, Джимми протянул руку и попал в какую-то горячую жижу.

— О господи,— тоскливо прошептал Билл.— Теперь уж мне конец!

— Что с тобой?

— Лопнул сосуд.

Перепуганный Джимми даже не знал, что это значит. Помочь он ничем не мог и только сидел на полу, держа в своих руках дрожащую руку друга и слушая его стоны. На остановке Джимми выпрыгнул из вагона и побежал

за кондуктором. Тот подошел и 'посветил фонарем. Неистовый Билл лежал в луже крови и был настолько слаб, что уже не мог поднять голову.

— Господи Иисусе,— воскликнул кондуктор.-— Да он никак мертвый!

Умирающий пытался что-то сказать, Джимми приложил ухо к самым его губам.

— Прощай, брат! — чуть слышно прохрипел Билл. И умолк. Джимми все понял и громко разрыдался.

Паровоз дал свисток.

— Какого черта вы сюда забрались, бродяги? — повернулся кондуктор к Джимми, но тон его не соответствовал грозным словам. Он поднял умирающего — ноша оказалась совсем не тяжелой — и вынес на перрон.— Очень сожалею,— сказал он,— но мы уже и так опаздываем.— Он помахал своим фонарем, вагоны заскрипели, забряцали и двинулись вперед, и скоро поезд скрылся из виду. А Джимми остался один возле тела своего друга. Да, жизнь показалась ему сиротливой в эту долгую ночь.

Утром пришел начальник станции и, как полагается, дал знать местным властям. В середине дня за умершим приехал фургон. Какой смысл было Джимми Хиггинсу оставаться? Все нищенские кладбища на одно лицо, да и вообще на похоронах веселого мало. Ломовой подозрительно покосился на Джимми и спросил, сколько ему лет. Он сказал, что в здешних местах нехватка рабочих рук и у них такое правило: «Или работай, или ступай воевать!» Джимми догадался, что ему предстоит еще одна беседа с призывной комиссией, и потому, прихватив с собой наследство Неистового Билла — дневник армии безработных,— вскочил в проходивший мимо товарный поезд.

Было время жатвы, и Джимми отправился на Запад, в край зерна. Работа была тяжелая, но зато и плата такая, что глаза вытаращишь. Оказывается, война — далеко не скверная штука для тех, конечно, кто остается в Америке! Если тебе не нравится, как с тобой разговаривает хозяин, или кажутся невкусными лепешки, которые подает на завтрак его жена, можно перейти к другому фермеру, и тот еще охотно прикинет тебе лишних сорок центов в день. Для Джимми это было максимальным приближением к понятию о рабочем рае. Мешали только назойливые призывные комиссии, которые совали свой нос в каждую щель. Таскают без конца человека по участкам, злился Джимми, грозят, допрашивают. И ведь каждый раз одно и то же! Почему бы этим болванам не выдать сразу военный билет, в котором было бы сказано, что ты прошел всю канитель, и точка? Так нет же, нарочно не дают, чтобы каждый раз был повод оторвать тебя от дела! Понятно, они придумывают эти фокусы, чтобы взять человека измором, хотят любыми средствами заставить его записаться в армию. Ну нет, не на такого напали!

Впрочем, с тех пор как не стало Неистового Билла, Джимми Хиггинс уже не был такой опасной личностью. Натура у него была незлобивая: он не мог подолгу таить в душе ненависть и вынашивать планы мщения. Джимми был социалистом в подлинном смысле этого слова — он ощущал себя частью общества и желал мирной, сытой жизни и доброты людской не только для себя, но и для всех. Он не мечтал о том, чтобы отнять власть у капиталистов и обращаться с ними так, как они обращаются теперь с ним,— он хотел, чтобы в мире хорошо жилось и рабочим и капиталистам, чтобы все земные блага распределялись поровну. Джимми готов был забыть старые обиды и в день, когда воцарится справедливость, начать новую жизнь. Его пропаганда вновь обрела прежний идеалистический оттенок, и только когда его пытались погнать на бойню, он показывал, что у него есть зубы и когти.

Постепенно к нему стала возвращаться радость жизни, хоть он на это уже и не надеялся. Как он себя ни уверял, что существование его теперь бесцельно, На самом деле цель у него была — величайшая цель: увидеть счастливую, справедливо и разумно устроенную жизнь на земле. И пока находились люди, готовые слушать его речи о том, как это может быть достигнуто, жизнь Джимми была насыщена содержанием, имела глубокий смысл. Но по временам Джимми терзали приступы жестокой тоски, когда он просыпался вдруг среди ночи и ему казалось, что он обнимает мягкое, теплое, податливое тело Лиззи, или когда ему случалось зайти в какой-нибудь. деревенский дом, где были дети, и их лепет напоминал о маленьком человечке, ради которого главным образом ему и хотелось счастливой, справедливо и разумно устроенной жизни на земле. Для него было пыткой видеть детей на ферме, где он работал, и когда он поведал причину этого своей хозяйке, классовая война между ними сменилась перемирием, и в ознаменование этого события она поставила на стол половину большущего яблочного пирога.

Социалистическая партия провела всеамериканскую конференцию в Сент-Луисе и вынесла резолюцию о своем отношении к войне. В ней говорилось, что этой войне нет никакого оправдания, что это «преступление против американского народа» и рабочие Соединенных Штатов обязаны протестовать против нее. Партия обещала «поддерживать любые массовые движения протеста против закона о воинской повинности». В такое время это был очень рискованный шаг, и члены партии понимали, насколько он опасен. Резолюции, вынесенные на Сент-луисской конференции [9] На Сент-луисской конференции, состоявшейся в апреле 1917-года, были вынесены две резолюции: первая, получившая три четверти всех голосов, решительно осуждала войну; вторая предлагала принять войну как факт и прекратить оппозицию. Обе были переданы иа референдум членов партии, и большинство поддержало резолюцию против войны. , обсуждались на специальных собраниях, причем было немало споров по поводу целесообразности резолюции, направленной против войны. В маленьком городке Хопленде, близ которого работал Джимми Хиггинс, существовало местное отделение социалистической партии, я Джимми перевёлся сюда из лисвиллского отделения, уплатив все членские взносы за прошлые месяцы и получив соответствующую отметку об этом в своем драгоценном красном билете. Теперь он снова ходил на собрания и слушал прения, такие же интересные и непонятные, как те, которые бывали в Лисвилле в начале войны.