Эптон Синклер - Столица

На следующей неделе у молодых Монтэгю оказалось уйма дел. Вернулись в город Уоллинги, и у них открывался зимний сезон; подходило время бала, на котором Элис будет официально представлена обществу. Для такого случая у нее, разумеется, должен быть новый и самый прекрасный из всех туалетов. Ее кузен подсчитал, что каждая минута на этом балу обойдется ей почти в пять долларов!

Во что это обойдется самим Уоллингам, страшно было и подумать. Их бальный зал превратится в цветущий сад. Ужин будет сервирован на сто человек, и второй ужин — после танцев; и после каждой фигуры котильона все гости получат дорогие призы. Приобретение призов было поручено Оливеру, и Монтэгю, услышав, сколько они должны стоить, пришел в ужас.

— Робби не допустил бы, чтобы у него оказалось что-либо второсортное,—заявил младший брат в ответ на его восклицание.

Элис приходилось теперь делить время между Уоллингами и портнихами; каждый вечер по возвращении домой она рассказывала о своих новых успехах в подготовке к балу. Элис была совершенный новичок в светской игре, и ей, конечно, охотно прощалось все ее волнение; миссис Робби нравилось видеть сияющее личико девушки и снисходительно улыбаться на ее нетерпеливые расспросы. Сама миссис Робби ограничилась тем, что сделала распоряжения, касающиеся бала, своему управляющему, декоратору и секретарю и продолжала вести обычный образ жизни, забыв и думать о предстоящем вечере.

Так поступали все светские дамы.

Дом, или, вернее, дворец, Уоллингов занимал целый квартал на Пятой авеню; это был один из шести особняков семьи Уоллингов, принадлежащих к достопримечательностям столицы. Для того чтобы получить представление обо всех их владениях, пришлось бы составить целый каталог: одно имение находилось в Северной Каролине; другое—в Адирондеке, несколько поместий на Лонг-Айленде и в Нью-Джерси; было их несколько также и в Нью-Порте; из последних одно почти всегда пустовало, за что миссис Билли Олдэн прозвала его «трехмиллионным пустынным замком».

Монтэгю два или три раза провожал Элис к Уоллингам и таким образом имел возможность познакомиться с жизнью миссис Робби в домашней обстановке. У нее было тридцать восемь слуг. Настоящее маленькое государство, королевой которого была она сама, а премьер-министром— ее экономка; затем следовали другие ранги, классы и касты, которых было не меньше, чем в любом феодальном княжестве. Здесь было шесть отдельных столовых для слуг различных рангов, причем каждый из них с презрением смотрел на стоявших ниже его по рангу. Здесь существовала прислуга для прислуги и подсобная прислуга для этой последней. Хозяйка дома давала распоряжения только троим: старшему дворецкому, управляющему и экономке; а имен остальных слуг даже не знала — слуг так часто меняли, что, как она заявила, можно предоставить сыщикам разбираться, кто служит в доме, а кто просто забрался в дом с целью ограбления.

Миссис Робби была еще молода, однако ей нравилось играть роль женщины, утомленной жизнью и той высокой ответственностью, которую возложило на нее общество. Непосвященные, глядя на нее, воображали, что она пребывает в постоянной праздности и покое; в действительности же последняя судомойка чувствовала себя гораздо свободней; миссис Робби буквально изнемогала под бременем своих обязанностей. Этот огромный механизм хозяйства требовал мудрости Соломона, терпения Иова и постоянно грозил развалиться. Жалованье, которое она платила своему управляющему, могло составить целое состояние, и несмотря на это, он грабил направо и налево и вечно ссорился с шеф-поваром. На дворецкого пало подозрение, что он напивается, выкрадывая для этого вина самых дорогих, редчайших марок, а новая горничная оказалась репортершей одной воскресной газеты. Часовой мастер, который в течение десяти лет ежедневно ходил заводить все стенные часы в доме, внезапно умер, а слуга, ведавший всякими безделушками, заболел; и экономка впала в отчаяние, предвкушая, что теперь ей придется обучать нового человека.

А если бы в конце концов вам и посчастливилось избежать всех осложнений, говорила миссис Робби, перед вами стояло столько неразрешенных реальных жизненных проблем: недостаточно было просто жить и поддерживать свое существование,— возникал вопрос о долге, о ваших светских обязанностях как видной общественной фигуры. Ежедневно приходила огромная корреспонденция с жалостными письмами от людей, которые умоляли о денежной помощи; фактически за одну неделю приходило таких просьб приблизительно на два миллиона долларов. Тут были и гении, изобретавшие патентованные инкубаторы, и .изобретатели механических плит. Кроме того, каждый раз, когда вы давали бал, вас осаждали анархисты и всякого рода фанатики. А были и такие письма, на которые надо было писать ответы. И такие приглашения, на которые приходилось отвечать визитом. Этих последних было так много, что людям, живущим поблизости, пришлось договориться между собой принимать в один день: так, например, если вы жили на Мэдисон авеню, вы все принимали по четвергам, но даже и при этом усовершенствовании у вас уходил целый день, чтобы только оставлять свои визитные карточки.

И еще вам надо было рассылать приглашения и принимать, и тут вечно происходили какие-нибудь ошибки и вечно кто-нибудь оставался в обиде; за один только вечер добрые знакомые могли превратиться в смертельных врагов, и наутро об этом знал весь мир. К тому же это невероятное количество разводов и повторных браков с переменой фамилий,— причем одни мужья знали, что у их жен есть любовники, и относились к этому с полным безразличием; другие были далеко не безразличны к этому, но совсем и не подозревали о их существовании. Так что хозяйка чувствовала себя как шахматист на сеансе шахматной игры на двенадцати досках одновременно, причем передвижение фигур приходилось производить по памяти.

А тут еще все эти парикмахеры, маникюрши, массажистки, портной, сапожник, ювелир.

Да необходимо еще хоть наспех просмотреть газету и хоть изредка заглянуть к собственным детям.

Все это миссис Робби объясняла за завтраком. Вот какое тяжкое бремя лежит на плечах богатых людей, а простая публика не имеет об этом ни малейшего понятия. Человек, обладающий большим состоянием, словно бочка с патокой: мухи, жужжа, так и льнут к нему со всех сторон.

Трудно даже вообразить, на что решаются люди, лишь бы добиться вашего приглашения. Мало того, что они осаждают вас письмами, умоляют вас, они пытаются вредить вам в делах и подкупать ваших друзей, И наоборот: когда люди чувствуют, что они вам нужны, сколько надо потратить сил, чтобы уговорить их к вам зайти!