Уильям Теккерей - История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 2)

— Сэр Чарльз Мирабель всегда был близок к театру, сэр, — сказал майор, больно задетый тем, что его племянник посмел непочтительно говорить о столь знатной и титулованной особе, как сэр Чарльз. — Он с юных лет сам. участвовал в представлениях. Играл в Карлтон-Хаусе, когда был пажом у принца… он свой человек в этих сферах… он мог позволить себе жениться на ком угодно. А леди Мирабель весьма почтенная женщина, ее принимают везде, понимаешь, — везде. И герцогиня Конноут ее приглашает, и леди Рокминстер, — так не к лицу каким-то мальчишкам легкомысленно отзываться о людях столь высокопоставленных. Во всей Англии нет женщины более почтенной, чем леди Мирабель… А старые хрычи, как ты изволил выразиться, те, что собираются у Бэя, — это все лучшие джентльмены Англии, у которых вам, молодежи, не мешало бы поучиться и манерам, и воспитанности, и скромности. — И майор решил, что Пен становится не в меру дерзок и самоуверен и что в свете с ним чересчур носятся.

Гнев майора забавлял Пена. Он не уставал наблюдать чудачества своего дядюшки и бывал с ним неизменно благодушен.

— Я-то, сэр, уже пятнадцать лет как юнец, — отвечал он не без находчивости, — и если вы нас зовете непочтительными, хотел бы я знать, что вы скажете о младшем поколении. У меня тут на днях завтракал один ваш протеже. Вы меня просили пригласить его, и для вас я это сделал. Мы ходили смотреть всякие достопримечательности, обедали в клубе и были в театре. Он заявил, что в "Полиантусе" вино хуже, чем у Эллиса в Ричмонде, после завтрака курил табак Уорингтона, а когда я на прощанье подарил ему золотой, сказал, что у него их девать некуда, но, так и быть, он возьмет и этот, он не гордый.

— В самом деле? Ты, значит, пригласил в гости младшего Клеверинга? — вскричал майор, мгновенно остывая. — Прекрасный мальчик, немного своеволен, но все же прекрасный мальчик… родители всегда ценят такие знаки внимания, и ты просто обязан оказывать их твоим достойным друзьям с Гровнер-Плейс. Так ты, значит, возил его в театр и подарок ему сделал? Вот это хорошо, это правильно. — И Ментор распростился со своим Телемаком, успокоенный мыслью, что молодые люди не так уж дурны и что он еще сделает из Пена человека.

По мере того как наследник дома Клеверингов становился старше годами и выше ростом, любящим родителям и гувернантке все труднее было с ним справляться, — он уже не столько подчинялся им, сколько сам ими командовал. С папашей он молчал и дулся, стараясь, однако, не попадаться ему на глаза; с мамашей орал и дрался всякий раз, как она отказывалась удовлетворить его аппетит или исполнить его прихоть; а повздорив на уроке с гувернанткой, так свирепо лягал ее под столом, что безответное это создание совершенно перед ним смирилось. Он был бы не прочь помыкать и своей сестрицей Бланш и раза два пробовал ее одолеть; однако она проявила неимоверную решимость и энергию и так нахлестала его по щекам, что он уже не смел изводить мисс Амори, как изводил гувернантку, мамашу и мамашину горничную.

Наконец, когда семейство переехало в Лондон, сэр Фрэнсис высказал мнение, что "мальчонку следует отдать в школу". И его отвезли в учебное заведение преподобного Отто Роуза в Туикнэме, где мальчиков из знатных семей готовили к поступлению в одну из знаменитых закрытых школ Англии.

Подробный рассказ о годах ученья юного Клеверинга не входит в нашу задачу; к Храму Науки он продвигался более легкими дорогами, нежели кое-кто из нас, в предыдущих поколениях. Он, можно сказать, катил к сему святилищу в карете четверкой, останавливаясь чуть ли не когда вздумается, дабы отдохнуть и подкрепиться. Он с раннего детства носил лакированные сапожки, ему покупали батистовые носовые платки и светло-желтые лайковые перчатки — самый маленький номер, какой изготовлял Прива. У мистера Роуза ученики каждый день переодевались к обеду, имели цветастые шлафроки, помаду для волос, камины в дортуарах и время от времени прогулки верхом или в коляске. Телесные наказания директор школы отменил вовсе, полагая, что для усмирения малых сих достаточно моральной дисциплины; и мальчики так быстро овладевали многими отраслями знания, что еще до поступления в Итон или Харроу отлично умели пить вино и курить сигары. Юный Фрэнк Клеверинг в поразительно раннем возрасте крал у отца гаванские сигары и возил их в школу, либо курил на конюшне, а в десять лет пил шампанское, почти так же лихо, как какой-нибудь усатый драгунский корнет.

Когда этот прелестный ребенок приезжал домой на вакации, майор Пенденнис бывал с ним так же учтив и обходителен, как с остальными членами семьи, хотя мальчик и не выказывал уважения к старому Паричку, как за глаза величали майора, — украдкой передразнивая его, когда он раскланивался или любезничал с леди Клеверинг или мисс Амори, и рисовал на него нехитрые карикатуры, с детским простодушием преувеличивая в размерах парик майора, его нос, шейный платок и проч. В неустанном стремлении угодить своим друзьям майор и Пена просил уделять ребенку внимание: пригласить его как-нибудь к себе, накормить обедом в клубе, сводить к мадам Тюссо, в Тауэр, в театр, а на прощанье одарить деньгами. Артур был сговорчив, любил детей и однажды проделал весь этот ритуал; мальчик приехал к нему в Темпл и за столом отпускал самые нелестные замечания насчет мебели, посуды и обтрепанного халата Уорингтона; а позавтракав, выкурил трубку и в назидание обоим своим хозяевам рассказал историю школьной драки между Таффи и Длинным Биллингзом.

Как и предвидел майор, леди Клеверинг была очень признательна Артуру за внимание к ее мальчику — более признательна, чем сам юный герой: тому внимание было не внове, а золотых у него, вероятно, водилось больше, чем у бедного Пена, великодушно поделившегося с ним из своего скудного запаса.

Своими зоркими от природы глазами, да еще сквозь очки возраста и опытности, майор присматривался к мальчику и уяснял себе его положение в семье, не проявляя назойливого любопытства. Но как сосед по имению, много обязанный Клеверингам, а с другой стороны — как человек, вращающийся в свете, он не упускал случая разузнать, каковы средства леди Клеверинг, как помещен ее капитал и сколько мальчику предстоит унаследовать. Умеючи взявшись за дело — с какой целью, мы, несомненно, узнаем впоследствии, — он вскоре составил себе довольно точное представление о денежных обстоятельствах леди Клеверинг и о видах на будущее ее дочери и сына. Дочь получит лишь очень немного — почти все состояние переходит к сыну — отец не интересуется им, да и никем на свете — мать его обожает, как позднего ребенка — сестра терпеть его не может. Таковы были, в общих чертах, сведения, собранные майором Пенденнисом.