Чарльз Диккенс - Посмертные записки Пиквикского клуба

— Уважаемый сэр! — снова повторил маленький человек.

— Успокойтесь, Перкер, — отозвался Уордль. — Убирайтесь вон, сэр!

— Немедленно в путь! — ответил не ведавший стыда Джингль. — Бай-бай, Пиквик!

Если бы какой-нибудь беспристрастный зритель мог наблюдать в конце этой беседы физиономию прославленного мужа, чье имя украшает заглавный лист этого произведения, он, несомненно, преисполнился бы изумлением, видя, что огонь негодования, сверкавший в его глазах, не расплавил стекол его очков, — так величествен был его гнев. Ноздри его раздулись и кулаки невольно сжались, когда он услышал, что негодяй обращается к нему. Но он снова сдержался — он не испепелил его.

— Вот она, — продолжал закоснелый злодей, швыряя лицензию к ногам мистера Пиквика, — замените имя — отвезите домой леди — пригодится Таппи.

Мистер Пиквик был философ, но в конце концов философы — те же люди, только в доспехах. Стрела попала в цель, проникла сквозь его философическую броню в самое сердце. В припадке бешенства он швырнул в пространство чернильницу и ринулся вслед за нею. Но мистер Джингль исчез, а мистер Пиквик очутился в объятиях Сэма.

— Эхма! — сказал этот оригинальный слуга. — Видно, в ваших краях, сэр, мебель дешева. Самопишущие чернила, расписались за вас на стенке. Успокойтесь, сэр, что толку гнаться за человеком, которому повезло и который тем временем уже убрался на другой конец Боро?

Ум мистера Пиквика, как у всех истинно великих людей, был открыт голосу убеждения. Выводы у него были быстрые и твердые, ему достаточно было секунды размышления, чтобы убедиться в бессилии своей ярости. Его гнев угас так же быстро, как вспыхнул.

Мистер Пиквик перевел дух и благосклонным взглядом окинул своих друзей.

Говорить ли о жалобах и стенаниях, раздавшихся после того, как мисс Уордль увидела, что покинута неверным Джинглем? Извлекать ли на свет мастерское изображение этой душу раздирающей сцены, сделанной мистером Пиквиком? Перед нами — его записная книжка, которая орошена слезами, вызванными человеколюбием и сочувствием; одно слово — и она в руках наборщика. Но нет! Вооружимся стойкостью! Не будем терзать сердце читателя изображением таких страданий!

Медленно и грустно два друга и покинутая леди совершали на следующий день обратный путь в громоздкой магльтонской карете. Мрачно спустились тусклые и хмурые тени летней ночи, когда они вернулись в Дингли Делл и остановились у ворот Менор Фарм.

Мирная и покойная ночь в глубокой тишине Дингли Делла и утренние часы, проведенные на свежем благоуханном воздухе, полностью восстановили силы мистера Пиквика, изгладив следы телесной усталости и душевных потрясений. Знаменитый муж провел двое суток в разлуке со своими друзьями и приверженцами; и человек с заурядной фантазией не может вообразить, с какой радостью и восторгом приветствовал он мистера Уинкля и мистера Снодграсса, когда встретил этих джентльменов, возвращаясь с утренней прогулки. Радость была взаимной, ибо кто мог взирать на лучезарное лицо мистера Пиквика, не испытывая при этом удовольствия? Но словно какое-то облако нависло над его спутниками; великий муж не мог его не заметить и терялся в догадках. У обоих вид был таинственный — настолько необычный, что вызывал тревогу.

— А как поживает… — начал мистер Пиквик, пожав руку своим ученикам и обменявшись горячими приветствиями, — как поживает Тапмен?

Мистер Уинкль, к которому был обращен этот вопрос, ничего не ответил. Он отвернулся и как будто погрузился в меланхолические размышления.

— Снодграсс, — настойчиво повторил мистер Пиквик, — как поживает наш друг, не болен ли он?

— Нет, — ответил мистер Снодграсс, и слеза затрепетала на его чувствительных веках, как дождевая капля на оконной раме. — Нет, он не болен.

Мистер Пиквик остановился и посмотрел на обоих своих друзей по очереди.

— Уинкль, Снодграсс, — сказал мистер Пиквик, — что это значит? Где наш друг? Что случилось? Говорите — я вас умоляю, заклинаю, нет, я требую говорите!

В голосе мистера Пиквика слышались такая торжественность и такое достоинство, что им нельзя было противостоять.

— Он нас покинул, — сказал мистер Снодграсс.

— Покинул! — воскликнул мистер Пиквик. — Покинул!

— Покинул, — повторил мистер Снодграсс.

— Где же он? — вскричал мистер Пиквик.

— Мы можем только строить догадки на основании этого сообщения, — отозвался мистер Снодграсс, извлекая из кармана письмо и вручая его своему другу. — Вчера утром, когда было получено письмо мистера Уордля, извещавшее о том, что вы вернетесь к вечеру домой с его сестрой, меланхолия, которая еще накануне овладела нашим другом, заметно усилилась. Вскоре после этого он исчез, целый день его никто не видел, а под вечер конюх из «Короны» в Магльтоне принес это письмо. Оно было оставлено ему утром со строгим приказом не передавать до вечера.

Мистер Пиквик развернул послание. Оно было написано рукой его друга и сообщало следующее:

« Дорогой мой Пиквик, Вы, дорогой мой друг, пребываете за пределами многих человеческих недостатков и слабостей, в которых повинны простые смертные. Вы не знаете, что это значит, когда тебя покидает прелестное и очаровательное создание и вдобавок ты падаешь жертвой козней негодяя, который под маской дружбы скрывал коварную усмешку. Надеюсь, вы никогда этого не узнаете.

Все письма на адрес: „Кожаная Фляга“, Кобем, Кент, будут мне пересланы… если я буду еще влачить существование. Я на время удалюсь от мира, который стал мне ненавистен. Если я совсем из него удалюсь… пожалейте меня, простите. Жизнь, дорогой мой Пиквик, стала для меня невыносимой. Дух, горящий в нас, подобен крюку носильщика, который поддерживает тяжелый груз мирских забот и тревог, а когда дух нам изменяет, ноша становится непосильно тяжелой. Мы падаем под ней. Можете сказать Рейчел… Ах, это имя!.. Треси Тапмен ».

— Мы должны сейчас же отсюда уехать, — сказал мистер Пиквик, складывая письмо. — После того, что произошло, нам во всяком случае неприлично было бы здесь оставаться, а кроме того, мы обязаны отправиться на поиски нашего друга.

И с этими словами мистер Пиквик направился к дому.

О намерении его узнали очень скоро. Настойчиво уговаривали остаться, но мистер Пиквик был непоколебим. Дела, говорил он, требуют его непосредственного участия.

При этом присутствовал старый священник.

— Неужели вы уезжаете? — спросил он, отводя в сторону мистера Пиквика.