Уилки Коллинз - Деньги миледи

— Вижу, мистер Трой еще не удовлетворен, — с горечью произнесла она. — Вот моя рука, любовь моя, возьми ее и взгляни на меня как на равную, ибо в такие минуты не может быть и речи ни о каком неравенстве меж людьми! Ответь же пред Господом, который слышит тебя: виновна ли ты в краже банкноты?

— Говорю пред Господом, который слышит меня: я невиновна, — произнесла Изабелла.

Леди Лидьяр взглянула на адвоката, как бы приглашая его высказаться по поводу только что услышанного.

Мистер Трой прибег к молчаливой дипломатии — он низко склонил голову. Означало ли это, что адвокат уверовал в непорочность девушки или же что он скромно отодвигает собственное мнение на задний план, — леди Лидьяр не сочла нужным уточнять.

— Чем скорее мы покончим с этим мучительным разговором, тем лучше, — сказала она. — Мистер Трой, я буду рада воспользоваться вашей помощью и советом с одним условием: ищите, не жалея сил, пропавшую банкноту и ее бесчестного похитителя — но только за пределами моего дома. Я решительно настаиваю, чтобы в стенах дома я не слышала даже намека на злосчастную пропажу до тех пор, пока ваше расследование не увенчается поимкой настоящего вора. Между тем миссис Толлмидж и ее семья не должны страдать по моей вине; придется отправить им ту же сумму еще раз. И вот еще что… — Она снова повернулась к Изабелле и ласково сжала девичьи пальцы. — Дитя мое, — сказала она, — ты остаешься здесь, а мое доверие и моя любовь к тебе так же безграничны, как и прежде. Не забывай этого, когда будешь думать о сегодняшнем дне.

Изабелла наклонилась и поцеловала ласкающую ее руку. Вдохновленная примером леди Лидьяр, она тоже готовилась достойно встретить выпавшее на ее долю испытание.

— Нет, миледи, — грустно, но спокойно промолвила она, — это невозможно. Господин адвокат прав: внешне все оборачивается против меня. Я находилась в гостиной одна, письмо не было запечатано, и мистер Моуди предупреждал меня о его ценности. Добрая моя госпожа! Мне не следует оставаться в вашем доме. Пока моя невиновность не доказана, я не достойна жить рядом с честными слугами вашей милости! Мне довольно уж знать, что вы сами во мне не усомнились. Коль скоро ваше сердце со мною, я готова терпеливо дожидаться того дня, когда мое доброе имя будет восстановлено. Ах, миледи, только не надо плакать! Ну прошу вас, пожалуйста, не надо!

Леди Лидьяр впервые за все время потеряла самообладание. Мужество Изабеллы заставило ее милость еще сильнее почувствовать, как дорога ей эта девушка. Тяжело опустившись в кресло, она прикрыла лицо носовым платком. Мистер Трой вдруг круто развернулся и принялся разглядывать какую-то японскую вазу — хотя, по правде сказать, ровно ничего перед собою не видел. Леди Лидьяр глубоко заблуждалась, считая его человеком бесчувственным..

Изабелла подошла к адвокату и легонько тронула его за рукав.

— Сэр, из родни у меня осталась одна только тетя, она приютит меня, — просто сказала она. — Вы ведь не станете возражать, если я уеду? При надобности вы в любой момент узнаете мой адрес у леди Лидьяр. И прошу вас, сэр, насколько по в ваших силах, избавьте ее милость от лишних страданий.

Наконец и сердце мистера Троя не выдержало.

— Вы удивительное существо! — воскликнул он в порыве воодушевления. — Я тоже верю вам всей душой и сделаю все возможное, чтобы доказать вашу невиновность! — И, торопливо отвернувшись, он продолжил осмотр японской вазы.

Едва адвокат отошел от Изабеллы, к девушке приблизился Моуди. До сих пор он стоял чуть поодаль, молча наблюдая за нею со стороны. Ни одно ее движение, ни взгляд, ни слово не ускользнуло от него. В эти минуты незаметно как для себя, так и для него самого она заронила в его душу семена чистоты и благородства, ставшие для Роберта Моуди началом новой жизни. Все, что было грубого и эгоистичного в его страсти к ней, отступило, чтобы никогда уже больше не возвращаться. Безмерная преданность, которую он сложил впоследствии к ее ногам, — а когда понадобилось, он, ни минуты не колеблясь, пожертвовал ради нее собой, — именно сейчас зародилась в его сердце. Не умея выразить словами нахлынувшие на него новые, да и, в сущности, невыразимые чувства, он молча стоял перед нею; и никогда еще не бывало у женщины друга надежнее и слуги вернее. Слезы, которых он не пытался скрыть, бежали по его щекам.

— Ах, милая! Сердце мое так болит за вас! Прошу вас, не гоните меня, позвольте мне быть рядом с вами в этот тяжелый для вас час — ее милость ведь не станет возражать.

Больше он ничего не мог сказать. Но в этих простых словах она услышала крик его души — и почувствовала искреннюю благодарность к нему.

— Простите меня за давешний разговор, Роберт, — сказала она. — Поверьте, я не хотела причинить вам боль. — Она подала ему руку и, взглянув через плечо на леди Лидьяр, дрогнувшим голосом произнесла: — Позвольте мне уехать, миледи! Отпустите меня.

Предупреждая ответ леди Лидьяр, вперед шагнул мистер Трой. Он уже взял себя в руки, живой человек в нем снова уступил место адвокату.

— Постойте, не уходите, друг мой, — сказал он Изабелле. — Сперва я должен задать мистеру Моуди один очень важный для вас вопрос. Скажите, — продолжал он, обращаясь к дворецкому, — у вас не записан номер пропавшей банкноты?

Моуди протянул ему листок с номером. Прежде чем его вернуть, мистер Трой переписал цифры дважды, одну бумажку положил к себе в карман, другую вручил Изабелле.

— Не потеряйте, — сказал он. — Никто не знает, в какой момент этот номер нам может понадобиться.

Девушка взяла бумажку и машинально поискала в кармане фартучка свой блокнот. В действительности она спрятала его в будуаре в начале игры с Тобби, но теперь, столько всего пережив, не в состоянии была этого вспомнить. Моуди, стремившийся помочь ей даже в мелочах, догадался, в чем дело.

— Ваш блокнот, вероятно, в соседней комнате, — подсказал он. — Вы там играли с Тобби.

Через отворенную дверь пес услышал свое имя и с блокнотом в зубах сейчас же выбежал в гостиную.

Это был упитанный и весьма рослый для своей породы шотландский терьер в белой, словно барашковой, шубке с двумя рыжеватыми пятнами на спине. Добежав до середины комнаты, он остановился и по очереди оглядел собравшихся блестящими умными глазами. Собачье чутье безошибочно подсказало ему, что у его друзей стряслась какая-то беда. С поджатым хвостом он протрусил к Изабелле и, тихонько поскуливая, положил блокнот к ее ногам.

Изабелла опустилась на колени, взяла блокнот и обняла на прощание товарища былых счастливых игр. Лишь когда пес, ласкаясь, встал передними лапами ей на плечи, из глаз девушки упали наконец первые слезы.

— Глупо, наверное, плакать из-за собаки, — пробормотала она, — но ничего не могу с собой поделать! До свиданья, Тобби.