Джон Фаулз - Облако
- Название:Облако
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Джон Фаулз - Облако краткое содержание
Облако - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
И понимаешь также, что сама виновата: не надо было называть Бел деспотом. Все это – попытка доказать, что ты не права, доказывающая обратное.
Вот: реальные деревья, двое детей у воды, бессловесная девушка под солнцем, уже улегшаяся на живот, маленькие принаряженные индигово-белые ягодицы. Деревья, кусты, выступающие из воды валуны, безмолвные утесы вверху, выжженная, безжизненная планета, безветренное солнце, день, черствеющий, как оставшиеся на скатерти горбушки, уже не сквозистые, не пышные, но отчего-то помутневшие, недвижные; всему виной голоса мужчин, бесконечное тщетное негигиеничное расчесывание болячек, soi-disant [22] Мнимо (фр.).
серьезные мужские голоса. Ныне только женщины и сознают хоть что-то. Даже эта пресная девица осознает хотя бы солнечное тепло на своей спине, траву и землю под собой. Бел сознает лишь себя, голову спящего ребенка у нее на коленях и мельтешение другого ребенка внизу, у реки; то, что она привносит в разговор, даже мелкие шпильки в адрес Поля, – это все из снисходительности, из принятой ею роли тихой ступицы, обязанной поддерживать вращенье колесных спиц. Однажды она видела Бел – летним вечером, дома, они были там вчетвером, – шпынявшей Поля куда оскорбительнее. Он вдруг встал и вышел в сад. Недолгое смущенное молчание. Потом и Бел вскочила и вышла из комнаты, и пошла прямо к нему, сквозь сумерки, они всё видели в окно, пошла прямо к Полю, стоявшему на дальнем конце лужайки. Она повернула его к себе и порывисто обняла. Выглядело это чуть ли не уроком. Изнутри дома им было видно, как улыбается Поль. И после они никогда не говорили об этом, даже не упоминали. Такие вещи хранишь вместе со старыми бусинами и брошками; чтобы поплакать над ними, ощутить, как разительно изменилось твое воспринимаемое прочими «я».
Если бы только можно было обратиться в Бел; в саму себя, но лишенную всякой гордыни.
А вот и Эмма медленно возвращается к четверке взрослых, встает рядом с матерью.
– Я тоже хочу полежать, как Кэнди.
– Милая, пусть она спит. Да тебе тут и места не хватит.
Эмма скашивает глаза на тетку, та протягивает руку. Девочка опускается на колени и плюхается на ноги Кэтрин. Та гладит Эмму по волосам, смахивая шелковистые пряди с ее щеки.
Поль прилегает, облокотясь, зевает.
– Вот кто из нас самый умный.
Питер краем губ улыбается Кэтрин.
– Извини. Полное безобразие – говорить о делах в такой божественный день.
– Я слушала с удовольствием.
Поль хмыкает.
– Не соглашаясь ни с одним словом.
Кэтрин чуть пожимает плечами, смотрит на него поверх пикниковой скатерки.
– Просто думала о сказанном Бартом.
Питер спрашивает, кто такой Барт; похоже, он думает, что это имя, а не фамилия. Поль объясняет. Питер щелкает пальцами.
– Кто-то говорил мне о нем на днях, – он садится, поворачивается к Кэтрин. – И что он сказал?
Она отвечает ему, как отвечала бы Эмме.
– Он анализировал туристские путеводители. В своей книге эссе. Как они внушают представление, будто все утилитарное, все современное скучно. Единственное, что интересно, это древние памятники и виды. А виды, говорит он, почти однозначно соотносятся с горами и солнечными пляжами.
Она добавляет:
– Вот и все.
И превзойди-ка меня в бессвязности.
Поль:
– Вся эта возня с горами началась, конечно, с романтиков.
Кэтрин проводит пальцем по волосам Эммы. Началась-то она с Петрарки, но никто не обязан знать так много.
– Я думаю, он пытался показать, что недостаток воображения у путешествующих имеет источником преимущественно средние классы. Представления среднего класса о прекрасном. Он говорит о том, как путеводители посвящают три параграфа какому-нибудь городскому собору, а сам реальный, живой город вмещается у них в две строки.
По другую сторону пикниковой скатерти Поль откидывается на спину, сцепляет на затылке руки.
– И как правило, по причинам, более чем основательным.
– Если считать, что архитектура тринадцатого века важнее реальности двадцатого.
– А почему бы и нет? Когда ты выбрался отдохнуть.
Она бросает на распростертого Поля короткий взгляд.
– Тогда почему тебе не по душе ложные представления о французах и англичанах? Это ведь в точности та же форма подвергнутой отбору реальности.
– Не понимаю.
Вот дурь-то. Чуть-чуть спровоцируй ее, и она становится похожей на человека. Он улыбается.
– Ты одобряешь буржуазные стереотипы относительно того, на что стоит посмотреть во время отпуска. Но в чем разница между ними и буржуазными же стереотипами национального характера, которые тебе так не нравятся?
Он закрывает глаза.
– Если б я смог немного поспать, я придумал бы по-настоящему убийственный ответ на этот вопрос.
Бел произносит:
– Как пали сильные!
– Шш! – он складывает руки на животе.
Питер, глядя на нее, тоже опускается на локоть.
– А правда, что этот парень фантастически труден для понимания? Мне так говорили.
– Общая его мысль вполне прозрачна.
Бел, негромко:
– Кэти редактировала английский перевод одной из его книг.
– О, Господи. Правда?
– Не редактировала. Просто держала корректуру.
– Она практически переписала весь перевод.
– Если называть так одну-две небольших подсказки.
Она предостерегает Бел, вернее, пытается предостеречь. Та не встречается с ней взглядом. На такие штуки Бел не поймаешь.
– Так в чем же общая мысль?
Она колеблется, затем решается.
– Существуют разные категории знаков, посредством которых мы общаемся. И одна из наиболее подозрительных – это язык, по крайней мере, для Барта, поскольку язык очень сильно подпорчен, искажен капиталистической структурой власти. Но то же относится и ко многим невербальным знаковым системам, которые служат нам для общения.
Питер жует травинку.
– Ты имеешь в виду – рекламу и тому подобное.
– Это сфера особенно вопиющих манипуляций. Значительная часть личностного общения это тоже, по сути дела, реклама. Злоупотребление знаками – или просто неверное их употребление, – останавливаться уже поздно, ловушка захлопнулась. – Фраза имеет тот смысл, который придает ей человек, ее произносящий. Тот, который он мысленно в нее вкладывает. А это может полностью противоречить ее внешнему значению. Которого он и не собирался ей придавать. Которое свидетельствует о его истинной природе. Его прошлом. Уме. Честности. И так далее.
Поль бормочет, словно во сне:
– Пока значащим не становится все, кроме собственно значения. «Передайте мне соль» обращается в полную содержания знаковую структуру. А чертову соль так никто и не передает.
Кэтрин улыбается:
– Бывает.
– Немчура какая-то, – бормочет Поль, – а не француз.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: