Стефан Жеромский - Пепел

Однако победа над полусонной толпой досталась не легко. Из непроглядной тьмы противник вырвался, сформировавшись в летучие отряды. Началась схватка на пиках и копьях, столкновение вспененных коней и черных людей, бой в темноте. Тут и там всадники преследовали друг друга при свете костров, с криком выбивали друг друга из седел. Офицер Залесский, командовавший ротой калишской кавалерии, на глазах у солдат вздумал спастись бегством, причем так стремительно бросился удирать, что Гайкось даже коня остановил. Он плюнул вслед офицеру в темноту раз, плюнул другой раз еще дальше, но и этого ему показалось мало. В третий раз он плюнул вкулак, схватился за рукоять сабли – и пошел рубить! Пока длилась схватка, забрезжил свет. В голубом зимнем сумраке раздавался лязг и треск сшибавшихся пик, все громче слышались предсмертные крики, стоны коней и топот копыт по твердой земле. Охотники завладели лагерем, захватили в плен семерых раненых и десятка два лошадей; четверо убитых остались на поле сражения. Остальные, отбиваясь саблями и отстреливаясь, обратились в бегство и скрылись за лесом.

Не прошло и недели после этого случая, как дивизия снова побывала в переделке. Бардский, командир эскадрона калишско-серадско-велюнской кавалерии, стоявшей на дороге к Шиманову, неожиданно получил приказ маршала Массена незамедлительно отправиться на рысях под Щитно. Оттуда долетали выстрелы и гром сражения. Эскадрон, выстроившись en bataille, [476]пустил коней в карьер и, развернувшись в колонну бок о бок с французскими драгунами, атаковал противника с левого фланга. Дрались без отдыха, без передышки всю ночь, даже лошадей не кормили. Утром, часу в седьмом, Бардский атаковал конницу неприятеля, чтобы прикрыть отступление из Щитно французской дивизии. Около полудня отряд противника в составе примерно трех тысяч сабель ударил внезапно на калишцев. Ряды сразу дрогнули, и эскадрон едва не был обойден с фланга. Командир дивизии прислал приказ отступить, что было выполнено быстро, точно, как говорится, с честью, под прикрытием леса и засевших там нескольких десятков французских пехотинцев. Много офицеров и солдат отличилось в этом бою. Капрал Квятковский, которому пуля попала в бок и застряла между ребрами, сам выковырял ее ножом, перевязал рану и не ушел с поля сражения. На следующий же день он был произведен в сержанты. Особо отличился как во время наступательных действий, так и при отступлении, проведенном с честью, капитан Островский. Поручики Заблоцкий и Красуский были тяжело ранены. Спустя неделю по плану, разработанному генералом Фишером, было предпринято наступление на неприятельские зимние квартиры; операцией руководили генералы Фишер, Красинский и Менцинский. [477]В этом деле участвовала краковская и калишская кавалерия, познанцы и мазуры. Полковник Годебский прикрывал фланги наступавшей конницы и беспокоил неприятеля, то высылая вперед, то оттягивая назад конные разъезды. Как только противник начинал стремительно преследовать выдвинувшийся разъезд, Годебский со своей пехотой предпринимал попытки окружить его. Капитаны Кшижевский и Кречмер прорвались через леса до самого Бурдингена, а когда польская конница выманила противника и, умышленно отступая, заставила его зайти слишком далеко, развернулись в линию и бросились в штыковую атаку. Пехотные капитаны Доброгойский и Татарович штыками расчищали путь под Черным Пецем, сражаясь с противником, прикрывавшим подступы к Едвабной. Это был сильный и смелый натиск сразу с трех сторон. Цедро в первый раз увидел тогда среди бела дня неприятеля. Он мчался в строю с пикой наперевес и одним из первых на всем скаку ворвался в деревенскую улицу. Подполковник Скальский, который командовал частями, наступавшими со стороны Кота, видел, как краковские кавалеристы на всем скаку бросались в бой, а стрелки с ружьями наперевес кидались под лошадей неприятельской кавалерии. За это их вскоре особо отличили, назначив в отборные роты, которые формировал из краковской кавалерии и пехоты генерал Изидор Красинский. Цедро получил красные погоны с серебряной обложкой и на один грош больше жалованья в день, вместе с тем ему было вменено в обязанность находиться постоянно при штабе генерала. За взятие Едвабной в отборную кавалерийскую роту попали капралы Гайкось, Мальчевский и Мыслинский, а из солдат, кроме Цедро, Сурин, Модлинский, Карпинский, оба двоюродных брата Кулешинские, Красуский, Блешинский, Лесневский, Грабовский и Стефан Шинка. Фуражиру Зверковскому за проявленное мужество было, кроме того, обещано при первой же вакансии повышение в чине.

До двенадцатого мая дивизия не получала никаких приказов о выступлении. Действия ее ограничивались мелкими стычками и незначительными набегами.

Двенадцатого мая по всем постам разнеслась громовая весть о том, что под Мальгой перебит гарнизон. Все как один схватились за оружие, но по приказу вынуждены были оставаться на местах. Наконец с отрядом генерала Фишера, выступившим на помощь осажденному гарнизону, были получены подробные сведения. Оказалось, что на мельницу под Мальгой, где стоял маленький отряд в тридцать штыков, напала целая ватага неприятельской конницы. Подполковник Круковецкий, который командовал гарнизоном Малый, двинулся к мельнице на помощь своим с отрядом в сто сорок штыков. Когда он подходил уже к мельнице, его окружил неприятельский отряд в две тысячи сабель. Круковецкий сомкнул свою колонну, построил ее в каре, выставил вперед со всех четырех сторон самых храбрых солдат и стал отчаянно защищаться. На все атаки и предложения сдаться он отвечал залпами и штыковыми ударами. Дрался он так два с половиной часа.

Спас Круковецкого [478]генерал Фишер, кавалерия которого ударила на вражескую конницу и разогнала ее.

У Круковецкого было убито двадцать пять солдат и шестнадцать тяжело ранено. Неприятель потерял убитыми полковника, двух офицеров и около ста человек солдат. Подлинное мужество, стойкость и находчивость проявили молодые офицеры: капитаны Гра и Фонтана, поручик Цыбульский, подпоручики Брон дю Лоран, Якобовский и Залевский. Капрал Вербеховский и разведчик Маминский, окруженные толпой кавалеристов, вырвали у троих пики и отбивались штыком со стойкостью, достойной самых старых и опытных солдат.

В частях ходили слухи, будившие у всех зависть, будто бы третий легион под командой Гелгуда, [479]замещавшего командира, раненного в бою под Тчевом. храбро сражается под Гданьском, что пехота первого полка пошла к самому морю, к Колобжегу… Двадцать шестого мая легиону было прочитано, наконец, сообщение о сдаче Гданьска и о походе на восток, к Неману, который легион Домбровского должен был совершить, чтобы выйти на соединение с императором.