Владимир Набоков - Король, дама, валет

— Рано, душа моя, — протянул он и покосился на тарелку с булочками.

— Пойдем, — повторила Марта и встала. Франц встал тоже.

Драйер посмотрел на часы.

— Я все равно обгоню вас, — сказал он, лукаво подняв одну бровь. — Вы оба идите вперед. Я вам дам четверть часика. Не жалко.

— Ладно, — сказала Марта.

— Посмотрим, чья возьмет, — сказал Драйер.

— Посмотрим, — сказала Марта.

— …Ваши весла или мои ножки, — сказал Драйер.

— Пусти, — я не могу выйти, — резко воскликнула она, толкаясь коленом и продолжая запахиваться.

Драйер отодвинул свой стул. Она прошла.

— К тому же у Франца живот болит, — сказал Драйер.

Франц, не глядя на него, покачал головой. В очках, в пестром халате, он смутно походил на японца.

— Эх ты, — японец, — сказал Драйер и принялся за вторую булочку.

Хлопнула стеклянная дверь. Тишина. Жуя и обсасывая медом запачканный палец, он поглядел на бледное огромное море. С балкона был виден кусок пляжа, неопрятно, не совсем прямо стоявшие будки. Лодки нанимаются где-то в стороне, — поправее… не видать отсюда. Было холодно, неинтересно без солнца. Но это не могло ослабить приятное чувство, которое он испытывал при мысли о том, что жена согласилась с ним поиграть и не отказалась в последнюю минуту — из-за дурной погоды, как он втайне боялся.

Он опять посмотрел на часы. Вчера и третьего дня как раз в это время звонила контора. Нынче, пожалуй, опять позвонит. Бог с ней. Не стоит ждать.

Он крепко вытер губы, стряхнул крошки с колен и прошел к себе в номер. Перед зеркалом он остановился, вынул серебряную щеточку, провел ею вправо и влево по усам. Облупилась кожа на носу. Некрасиво. Стук в дверь.

Конторе все-таки удалось его поймать. Драйер поторопился к телефону. Поговорив, он заторопился опять. Того и гляди они в своей лодочке доплывут до скалы первые.

На набережной еще было пустовато. Двое-трое таких же энергичных купальщиков, как его жена и племянник, спешили к пляжу. Но его-то не тянуло купаться… Ни в каком случае… Холодно, тучи, море, как чешуя. Мимоходом он заметил вдали лодку. Он напряг зрение и ему показалось, что он различает халаты Марты и Франца. Он ускорил шаг, изредка поглядывая на беленькую, словно неподвижную лодку. Потом свернул в боковую улочку, ведущую в лес.

Франц греб, то угрюмо склоняя лицо, то в размахе отчаяния глядя в небо. Марта сидела у руля. До того, как нанять лодку, она на минуту влезла в воду, чтобы согреться. Промах. Мокрый костюм прилип к груди, к бедрам, к спине, зябли ноги, — но Марта была слишком взволнована и счастлива, чтобы обращать внимание на такие глупости. Населенная будками часть пляжа медленно удалялась. Лодка стала обходить широкий загиб берега. Тяжело скрипели уключины.

— Ты все запомнил, милый?

Забирая веслами, наклоняясь вперед, Франц кивнул — и опять стал валиться навзничь, туго отталкивая воду.

— …Когда я скажу, только когда я скажу, — помнишь?

Опять угрюмый наклон.

— Ты будешь сидеть на носу, — помнишь?

Скрипнули уключины, волна подняла лодку, Франц поклонился. Он старался не смотреть на нее, — но глядел ли он на бурое дно лодки, вдоль которого лежала вторая пара весел, — или запрокидывал лицо, — все равно он ощущал Марту всем своим существом, — видел, и не глядя, ее синий резиновый чепчик, большое голое лицо, широкий халат. И знал он в точности, как это все будет, — как Марта скажет пароль, как оба гребца встанут… лодка качается… разминуться трудненько… осторожно… еще шаг… близость… шаткость.

— …Ты помнишь: всем телом, сразу… — сказала Марта, и он медленно наклонился.

Ветер прохватывал суровой сыростью. У Марты на голых ногах мелко пупырилась кожа. Она пристально глядела на берег, на бесконечную бледную полосу пляжа, отыскивая то место, — около остроконечной скалы, — где они должны были пристать… Увидела. Натянула левую веревку руля.

Франц, с беззвучным стоном откидываясь назад, услышал вдруг, как Марта хрипло засмеялась, прочистила горло и засмеялась опять. Волна подняла лодку, брызнули весла, он согнулся, напрягся, капли пота, несмотря на морской холод, стекали у него по вискам. Марта, — по воле волны, поднималась и опускалась, дрожащая, большеглазая, на голых ногах мелкие волоски стояли дыбом.

Она смотрела на крохотную темную фигурку, которая вдруг появилась на пустынной полосе пляжа.

— Поторопись, — сказала она. дрожа и оттягивая на груди и бедрах холодное прилипшее трико. — Поторопись. Он ждет.

Франц бросил весла, медленно снял очки, медленно вытер стекла об полу халата.

— Я тебе говорю, поторопись! — крикнула она. — Франц! Слышишь?

Держа очки в руке, он посмотрел сквозь стекла на небо, медленно нацепил их и взялся опять за весла.

Темная фигурка стала яснее, появилось у нее лицо, как кукурузное зернышко. Марта двигала корпусом взад и вперед, не то повторяя движения Франца, не то подталкивая лодку.

Теперь уже ясно можно было различить синий пиджак, серые штаны. Он стоял расставив ноги, подбоченясь.

— Ничего не забудь, — уже шепотом сказала Марта. — Только, когда дам знак… помни…

Она мяла в руках веревки руля. Берег близился. Драйер глядел на них и улыбался. На ладони он держал плоские золотые часы. Он пришел на двенадцать минут раньше. На целых двенадцать минут.

— С приездом, — сказал он и сунул часы обратно в карман.

— Ты, вероятно, всю дорогу бежал, — сказала Марта, тяжело дыша и озираясь.

— Как бы не так. Шел с прохладцей. Даже отдыхал по дороге.

Она продолжала озираться. Песок, дальше песчаный скат, обросший лесом. Ни души кругом.

— Садись в лодку, — сказала она. Лодка чуть вздрагивала от мелких набегающих волн. Франц вяло возился с веслами.

Драйер усмехнулся: — Я вернусь тем же путем. В лесу чудесно. Встретимся у нашей будки.

— Садись, — повторила она резко. — Ты немного погребешь. Ты разжирел.

— Право, душа моя, не хочется… — протянул он, глядя на нее бочком.

Марта рулевой веревкой хлопала себя по колену. Он закатил глаза, вздохнул и неуклюже, с опаской стал влезать в лодку. Лодка называлась «Морская сказка».

Франц вставил в уключины вторую пару весел.

Драйер скинул пиджак. Лодка тронулась.

И сразу волнение Марты прошло. Она почувствовала блаженный покой. Совершилось. Он в их власти. Пустынный пляж, пустынное море, туманно. На всякий случай нужно отъехать подальше от берега. В груди, в голове у нее была странная, прохладная пустота, как будто влажный ветер насквозь продул ее, вычистил снутри, мусора больше не осталось. Звенящий холод. И сквозь легкий звон она слышала беспечный голос:

— Ты все время влезаешь в мои весла, Франц, — нельзя так. Я понимаю, конечно, что мыслями ты далеко… Но все-таки нужно быть повнимательнее. Не могу же я оборачиваться. Вот опять! Ты в лад, в лад… Она тебя не забыла. Ты ей, надеюсь, оставил свой адрес? Раз, раз… Я уверен, что сегодня будет тебе письмо. Ритм, — соблюдай ритм!