Эптон Синклер - Между двух миров

Другим памятником был этот дворец; и, созерцая портрет, Ланни спрашивал себя, не наблюдает ли за ним этот крутой человек откуда-нибудь из преддверии ада. Быть может, он ему бросает (вызов: «По какому праву ты спишь на моей кровати, полощешься в моей ванне и слушаешь мои колокольчики?» Счел ли бы он Ланни Бэдда подходящим преемником, способным носить его тяжелые латы и натягивать его мощный лук?

Молодой хозяин не мог, конечно, представить себя в такой роли. Ланни до сих пор даже не знал в точности, где находится Уолл-стрит.

Ланни был на положении принца-супруга, подобно супругу королевы Виктории. Он выполнил свою первую и основную обязанность: он посеял семя, а теперь должен был его тщательно и бережно выращивать. Он сопровождал свою жену всюду, куда она желала; нечего и думать о том, чтобы отказаться; это сразу вызвало бы скандал. Теперь он тоже принадлежал к представителям «молодого поколения» Лонг-Айлэнд, и ему предстояло познакомиться с десятками изящно и элегантно одетых шалунов и шалуний, большинство которых так никогда и не станут взрослыми. Ему предстояло познакомиться с ними вплотную и научиться понимать их шутки насчет недавней автомобильной неудачи Эгги или округлых форм Тэбби. Они много пили, но редко теряли способность выбраться из кабаре и назвать шоферу свой адрес. Они создали себе игрушечный мир и веселились в этом мире сознательно и упорно. Больше всего на свете они боялись серьезного отношения к чему бы то ни было.

В обязанности Ланни входило также знакомство с двумя линиями новых родственников: линией тещи и линией покойного тестя. Он должен был угождать им и постараться, чтобы они не тревожились за будущность Ирмы. Младший брат «Дж. П.», Джозеф, был важной персоной, как один из трех опекунов, которые, по завещанию, управляли капиталами Ирмы. Она получала доход, но не могла тратить основного капитала без их согласия. Двое других опекунов были служащие ее отца, пользовавшиеся в свое время его доверием. У всех трех было с опекой дела по горло. Управлять капиталом в двадцать три миллиона долларов и доходами с него было очень хлопотно, и пришлось завести целую сеть контор. Обязанность самих опекунов состояла в том, чтобы резать купоны и инкассировать дивиденды, вести бухгалтерские книги и составлять подробные отчеты, которые Ирма передавала матери непрочитанными.

Мистер Хорэс Вандрингэм был старше сестры и занимался «операциями» на Уолл-стрит, то есть он не только скупал акции и ждал, когда они поднимутся, но вовлекал и других в эти покупки, создавал «синдикаты» и мог таким образом влиять на движение цен в желательном для него направлении. Если он был «загружен», он распространял слухи, что такие-то акции чрезвычайно устойчивы, дают высокий дивиденд и покупать их очень выгодно. Когда он бывал «пуст», то начинались разговоры о том, что у такой-то компании серьезные осложнения и что следующий дивиденд не будет выплачен. Когда все было подготовлено, он производил «избиение младенцев» и, должно быть, действовал удачно, ибо жил на широкую ногу и в разговоре так и сыпал сотнями тысяч долларов. Робби называл его «акулой», что на Уолл-стрит считалось скорее похвалой.

Ланни видел в своем новом дядюшке некий интересный «тип». Это был человек большого роста, очень толстый, с лысиной, не менее розовой, чем щеки; он отличался неукротимой энергией. Когда он шел, вы испытывали такое же удивление, как при виде идущего по лесу слона; трудно было себе представить, чтобы такое грузное тело могло двигаться так быстро. Даже шагая по комнате, он размахивал на ходу руками и раскачивался из стороны в сторону. Ел он жадно, смеялся громко, говорил много и судил безапелляционно. Он, видимо, старался понравиться новому племяннику, который мог, чего доброго, выгнать его сестру из дому; он часто спрашивал у Ланни его мнения по тому или другому вопросу, но отвечать было бесполезно, так как дядя Хорэс неизменно прерывал его и начинал говорить сам. Ланни понял, что великие бизнесмены с Уолл-стрит привыкли слушать только себя.

Постепенно молодому супругу стали ясны и взаимоотношения между обеими семьями. Вандрингэмы были настоящими аристократами, то есть они принадлежали к старинному голландскому роду, в котором капитал передавался из поколения в поколение; однако большей части своего капитала они под конец лишились, и Фанни вышла замуж за «выскочку» Барнса и была с ним несчастлива. Она смотрела сверху вниз на всех Барнсов и ценила только своего брата — это был настоящий джентльмен. Она хотела, чтобы Ирма пошла в Вандрингэмов, а не в Барнсов; если Ирма обнаруживала какие-нибудь черты, которые мать не одобряла, что случалось нередко, та уверяла ее, что это сказывается в ней кровь Барнсов. Мать втайне возмущалась тем, что состоянием Ирмы управляют Барнсы, а не Вандрингэмы. Сколько денег нажил бы Хорэс, если бы мог пустить его в оборот!

Ланни пришлось также познакомиться и с домочадцами, и тут от него потребовалось немало такта. «Дж. П.» был склонен к благотворительности, и его вдова поддерживала эту традицию. Бывшая гувернантка и бывший личный секретарь хозяина жили в доме и пользовались правами членов семьи, но, так сказать, наполовину: они обедали со всеми, за исключением тех дней, когда бывали гости, и тогда они тихонько исчезали. Затем в доме жила сестра Фанни, старая дева, и две тетки, которые считались членами семьи как бы на три четверги: они скрывались лишь тогда, когда бывали особо важные гости.

В поместье жили также бывшие слуги — старики в отставке, при случае оказывавшие хозяевам мелкие услуги. Одной из многочисленных обязанностей миссис Фанни было придумывать для них занятие: она терпеть не могла праздных людей. За неимением лучшего, она заставляла их обслуживать друг друга: если одному надо было ехать к зубному врачу, другой отвозил его; если одна из женщин заболевала, другая ходила за ней. Они могли ненавидеть друг друга, но исполняли то, что им было приказано. Все эти люди старались услужить Ланни, и их смирение, их благодарность за то, что они как-то существуют, вызывали в нем глубокую жалость. Правда, они не падали на колени и не касались лбом земли, когда он проходил, но ему чудилось, что в мыслях своих они это делают. И это являлось одной из причин, почему ему было нелегко играть роль «принца-супруга». Но что поделаешь, он не мог изменить мир или тот факт, что он стал «мистером Ирма Барнс».

На второй неделе октября в Нью-Йорке открылась выставка Детаза, и Ланни чувствовал, что обязан присутствовать: это его долг перед Золтаном и перед матерью. Ирма охотно сопровождала его, еще в Лондоне ей было очень весело на выставке, она познакомилась там со многими примечательными людьми. В Нью-Йорке начало осени — самое приятное время года; погода стоит прекрасная, театры открыты, «все» уже вернулись с загородных вилл или из-за границы.