Эптон Синклер - Между двух миров

Работа Рика была в самом разгаре, когда пришла присланная Генрихом Юнгом вторая часть «Мейн кампф». Курт прочел ее, но не пожелал говорить о ней ни с Риком, ни с Ланни. Зато немецкому профессору, как-то посетившему Бьенвеню, он заявил, что, несмотря на все ее очевидные недостатки, книга эта — откровение восставшего германского духа, и наговорил еще с три короба такой же мистики. Тогда Рик решил, что этой книге следует отвести какое-то место в его труде, и ознакомился с ней.

Он прочел Ланни те места в книге, где нацистский фюрер вещал о том, что властвовать над всем миром предназначено именно германскому народу. Вот для чего молодых голубоглазых арийцев — муштруют и дрессируют, вот для чего белокурые арийские женщины должны рожать младенцев! — Самый обыкновенный допотопный шовинизм, но немецкой марки, а не французской, — сказал англичанин, хорошо знавший историю. — Ни одного слова нового, всё перепевы — от первой страницы до последней.

— А его антисемитизм? — спросил американец.

— А ты забыл дело Дрейфуса? Всегда и везде одно и то же. Когда демагоги не знают, как разрешить проблемы эпохи, они сваливают вину с больной головы на здоровую и обвиняют во всем евреев, которые когда-то пользовались в своем ритуале козлами отпущения, а теперь сами оказались в их роли.

Ланни огорчали эти разговоры. Его домашнее Локарно, вопреки его надеждам, не налаживалось. Рик и Нина все больше и больше замыкались у себя во флигеле, а Курт — в студии; Рик и Курт оба усердно работали, и что же? Их произведения уйдут в мир только для того, чтобы вести друг с другом идеологическую войну. Много ли понадобится времени на то, чтобы эта война идей превратилась в более смертоносную войну?

Робби Бэдд возвратился из своей поездки в страну шейхов. Ланни и Розмэри поехали встречать его Марсель, и сын нашел, что отец загорел в пустыне и потолстел на пароходе. С Робби приехал Боб, Смит экс-ковбой и незаменимый человек для всяких «особых поручений». Боб С первым же поездом отправился дальше, в Париж, по важному делу, но отец Ланни решил провести несколько дней в Жуан-ле-Пэн, в своем экс-семействе или как еще его назвать? Робби был занимателен, как всегда: он рассказывал забавные истории о том примитивном мире, где ему пришлось побывать; он гордился Ланни и утонченной молодой особой, которую сын избрал себе в дамы сердца. Робби подчеркивал это так весело и непринужденно, что Розмэри, вообще-то говоря, недолюбливавшая американцев, отнеслась к нему, как к приятному свежему ветерку, внезапно подувшему с дикого Запада. Коннектикут — это ведь индейское название? А что, индейцы там еще есть?

Когда Робби остался с сыном наедине в парусной лодке, выяснилось, что у отца куча новостей. Во владениях Нью-Инглэнд-Арейбиен-Ойл-Ко дела шли из рук вон плохо. Ни одна из постигших его там разнообразных неприятностей не была случайной. Одного, субъекта пришлось просто выставить, и Робби телеграфировал в Нью-Йорк, чтобы к нему в Париж выехал другой инженер. Робби подружился кое с кем из шейхов а Боб Смит окончательно покорил их, продемонстрировав такую стрельбу из пистолета, какой в Аравии еще не видывали. Робби рассказал, что шейхи предъявили компании новые денежные требования, причем, как выяснилось, мысль эта зародилась не под бронзовыми лысинами самих шейхов, — она была им внушена со стороны; иными словами, в этой пустыне было кое-кому заплачено со специальной целью — наделать неприятностей Робби Бэдду и его компаньонам.

— Кто же этим занимается? — спросил Ланни и Робби пояснил: — Это один из тех вопросов, которые нам с Бобом предстоит выяснить. Я носом чую, что дело обошлось не без Захарова.

— Не может быть! — воскликнул сын.

— По-твоему, он бы до этого не додумался? Но это старый трюк, а он знает их все.

— Да какой же смысл саботировать самого себя?

— Ему принадлежит целый ряд нефтяных промыслов, и он, пожалуй, непрочь бы прикрыть некоторые из них и выждать. А после огневой подготовки, как выражаются военные, он мог бы выкупить у нас все акции за бесценок.

— Говорят, его герцогиня умерла, и он очень расстроен ее смертью, — заметил Ланни простодушно.

— Конечно, он тоскует по ней; зато у него больше времени, чтобы строить всякие козни.

— А что ты думаешь предпринять?

— Еще не решил. Повидаюсь с ним, посмотрю, как он держится, тогда будет виднее.

Старый оружейный король обычно проводил зиму в Монте-Карло; он или бродил по широким аллеям парка, или сидел один на солнышке, углубившись в себя. Если к нему подходил кто-нибудь незнакомый и осмеливался нарушить его уединение, он рычал и огрызался так свирепо, что о старом сером волке ходили легенды. Он остановился в той же гостинице, в которой когда-то юный Ланни впутался в историю с его корреспонденцией: тринадцать лет прошло с тех пор, но самый богатый человек в Европе не мог забыть этой истории, и его голубые глаза всегда лукаво поблескивали, когда он видел молодого Бэдда.

Ланни и его отец явились в условленное время, и секретарь оружейного короля, офицер британской армии в отставке, проводил их в ту же самую гостиную. Они были поражены переменой, происшедшей в хозяине. Он весь точно ссохся, лицо его избороздили морщины, а надетая на нем зеленая атласная пижама была, видно, на целый номер больше чем следует; рукава прикрывали пальцы до половины, и Ланни невольно подумал: вот что значит — нет герцогини, некому присмотреть за его костюмом. Его седые усы и бородка стали как будто длиннее и растрепаннее; и тут сказывалось отсутствие человека, который напоминал бы ему, что их надо подстричь. Сердобольному Ланни он показался очень дряхлым и заброшенным.

Он был рад видеть Бэддов, они ведь знавали его жену, которую он боготворил. Он рассказал о своей тяжелой утрате, и некоторое время они говорили о покойной; Ланни именно так вспоминал бы о Мари де Брюин, и ему казалось, что старик, безусловно, искренен. Неужели он может произносить слова, полные такой скорби, и выслушивать в ответ слова сочувствия, а потом взять да и всадить собеседнику нож в спину? Робби утверждал, что отлично может и непременно всадит. Ланни решил, что за этим человеком стоит понаблюдать, а над этой проблемой — подумать. Хотя Ланни Бэдд жил в крайне развращенном мире, ему редко приходилось иметь дело со злодеями чистой воды, и он склонен был смотреть на них, как на больных. Или этот денежный король столько лет надувал людей, что не в силах быть честным даже тогда, когда он уже не в состоянии воспользоваться плодами своего надувательства?

— Итак, молодой человек, — начал Захаров, — говорят, вы тоже стали загребать деньги с тех пор, как мы в последний раз виделись? — Ланни был поражен этим замечанием, показывавшим, что старый паук следит за ним и собирает сведения. Едва ли операции Ланни сами по себе заслуживали того, чтобы ими интересовался человек, поставляющий оружие всей Европе.