Ханс Фаллада - Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды...

— Хорошо, хорошо, я сделаю это, — сказал господин Воссидло. — Всего доброго, господа.

— Проклятая история, — сказал один служащий.

— Высокомерная падаль.

— Он еще сыграет с нами шутку, — мрачно сказал первый.

— Да еще какую! — согласился второй.

— Сейчас нельзя ничего сделать, — сказал первый.

— Да, — подтвердил второй. — Надо подождать, пока товар где-нибудь вынырнет.

— За это время Воссидло своей болтовней натравит на полицию весь Гамбург.

— Не думаю, чтобы это был кто-то из профессионалов. Кроме того, сейчас никого из этой публики нет в Гамбурге.

— И чтобы накануне не было никакого звона?! Их должно было быть, по крайней мере, четверо. Четыре вора и чтоб не проболтаться, так не бывает.

— Дело было сделано чертовски быстро.

— Но какова наводка! — крикнул другой. — Эта идея с тремя минутами! Должно быть, выслеживали, по крайней мере, недели две!

— А сторож, конечно, никого не видел, — гневно сказал первый.

— Что ты скажешь шефу?

— Я предложу облаву. Можно посадить и допросить двадцать или тридцать приблатненных. Может быть, кто-то из них слышал звон и проболтается, чтобы выкарабкаться.

— Это самое лучшее.

— У людей, — сказал первый свирепо, — сложилось странное представление о полиции! Как будто мы сразу все узн а ем! Конечно, когда-нибудь парней сцапают. Но когда?

— Будем надеяться на случай, — сказал второй. — Обычно он помогает.

— Да, что бы мы делали без него! — подтвердил первый.

Случай звался Куфальтом, и, пока оба служащих уголовного розыска бродили по зимним улицам Гамбурга в своих широких растоптанных ботинках, он уже сидел в ратуше на скамейке и ожидал их.

Когда он прочитал в газете, что ограбление все-таки состоялось и друг Бацке скрылся неузнанным с такой большой добычей, он сначала испугался, а затем пришел в ярость.

Он вдруг понял, почему за ним следил тот тип в кепке. Не полиция преследовала похитителя дамских сумочек, просто Бацке хотел убедиться, следит ли Куфальт за витриной на Юнгфернштиге. Поэтому и Ильза приходила к нему вчера вечером, она тоже вынюхивала для Бацке.

Сначала ему было страшно. Это он подбросил идею, он тоже замешан. Он неделями шатался у магазина, возможно, его там знали в лицо и помнили. Может быть, его описание уже пошло в газеты.

И это еще не все, он не мог спокойно ступить и шагу, он похититель дамских сумочек, описание которого в газетах становилось раз за разом все точнее.

Но ярость оказалась сильнее страха. Именно Бацке ввергнул его в это положение. Он снова его предал. Начиная со свидания под Конским хвостом и кончая табачным магазином с фальшивой двадцаткой и напрасно возвращенными четырьмястами марками. Бацке всегда его предавал.

Куфальт метался по комнате и лихорадочно соображал. Да, сейчас он сядет и напечатает анонимное письмо. Он разнесет Бацке в пух и прах. И он сел и принялся печатать и… остановился. Торговец краденым даст за все пять тысяч марок, сказал Бацке. Но в случае таких краж со взломом назначается вознаграждение. Десять процентов как минимум, пятнадцать тысяч марок, заработанных законным путем. Законным путем!

И из самых отдаленных тайников его мозга выплыли мечты о маленьком табачном магазинчике с женой и детьми. Их надо бы суметь претворить в жизнь законным путем.

Он встал. Он разорвал напечатанное на мелкие клочки. Затем открыл дверцу печки и закрыл ее только после того, как убедился, что последний клочок бумаги сгорел.

Нет, он должен подождать, пока не назначат вознаграждения. Разумеется, в том, что легавые нападут на его след, был риск, но совсем без риска вообще ничего не бывает. А они не догадаются. Не смогут как раз потому, что он к ним пришел.

Он снова ходит взад и вперед. Теперь он уже не может спокойно дожидаться появления вечерних газет. В них наверняка будет опубликовано о вознаграждении. Тогда он еще сегодня ночью пойдет в ратушу, и Бацке поймают.

Может быть, уже в конце недели Куфальт получит вознаграждение и покончит со всем.

Вдруг снова появился страх. Но страх другого рода. Полиция хорошо знает свое дело, а уголовники подлы. Все предатели. Возможно, что еще кто-нибудь знает о намерениях Бацке. Возможно, что другие не будут так долго ждать и уже сидят в ратуше и отбирают у Куфальта его пятнадцать тысяч марок.

Что же он может сообщить полиции? Только одну фамилию — Бацке. Он не знает ни сообщников, ни торговцев краденым. Он даже не знает, где Бацке жил, а знает только фамилию. Фамилия — это его капитал, его табачный магазин, его будущее. Он не позволит, чтобы кто-то отнял у него эту фамилию. Он должен обязательно сейчас же пойти.

Он надевает пальто и шляпу и останавливается в нерешительности посреди комнаты.

Угар наживы на миг ослабевает, жажда мести стихает.

«Это может плохо кончиться, — думает он, — это может очень плохо кончиться».

И все-таки он идет, потом, опять колеблясь, медлит в прихожей, слышит, как фрау Флеге хозяйничает на кухне, и им овладевает вдруг умиление при мыслях о старом сморщенном женском лице.

«Она ведь единственная, — думает он, — кто ко мне хорошо относится».

Он уходит в стан врагов. Только хитрость и борьба могут помочь. Здесь он в ней не нуждается.

Он открывает дверь на кухню.

— Госпожа пасторша, — говорит он. — Я ухожу на час-другой. Но возможно, я задержусь и дольше.

Она улыбается ему дружелюбно в своем бисерном чепчике.

— Это в связи с устройством на работу? — осторожно спрашивает она.

— Нет — да — может быть — может быть, я сегодня совсем не вернусь. Но мои вещи находятся ведь у вас в полной сохранности.

— Господин Ледерер, — говорит старая женщина и берет его ладонь в свои старые дрожащие руки. — Я ведь вам желаю так много счастья! Так много счастья!

— Вы пришли в связи с кражей драгоценностей у Воссидло? — спрашивает служащий, испытующе рассматривая Куфальта. — Хотите что-нибудь сообщить?

— Я только хотел узнать, — говорит Куфальт, — назначено ли вознаграждение?

— Нет, — коротко отвечает служащий.

— И не будет? — снова спрашивает Куфальт.

— Смотря по обстоятельствам, — говорит служащий.

Куфальту очень неприятны испытующие взгляды служащих уголовного розыска. В любой момент один из них может вспомнить об описаниях. Если бы он приобрел накануне хотя бы другое пальто и другую шляпу! Но он ни о чем не подумал. Он побежал как слепец за деньгами, которых, вероятно, может и не быть.

— Тогда, может быть, я приду еще разок, — говорит он и встает.

— Стоп, стоп, — говорит служащий веселее, — не торопитесь. Возьмите сигарету.

Он кончил изучать Куфальта, пришел примерно к правильному выводу и считает дело достойным дальнейшего обсуждения.