Томас Рид - Жена-девочка

— Майнард здесь! — воскликнул камердинер довольно странным для слуги голосом.

— Это точно он! Живой и здоровый, черт бы его побрал! Явился в полном здравии, чтобы испортить все — он всегда все портит.

— Ты уверен, что это он?

— Уверен, уверен! Я так думаю. Он дал мне серьезный повод не сомневаться в этом — проклятие на его голову!

— Ты говорил с ним?

— Да, да.

— Что он сказал тебе?

— Сказал он немного… немного… что он явился… что он сделал.

— Что?

— Дьявол! много… да, да. Не стоит сейчас думать об этом. Давай ляжем спать, Франк. Я расскажу тебе обо всем утром. Это игра. Это Юп… Юпитер.

Не в состоянии более продолжать беседу, и тем более не в состоянии раздеться, мистер Свинтон повалился на кровать поперек и, свесившись вниз, вскоре захрапел.

Могло показаться странным, что слуга лег на кровать рядом с ним, однако он именно так и сделал.

Уважаемый читатель еще больше удивится, если узнает, что маленьким камердинером была его жена, а вместе с тем это именно так!

Да, это была его любезная «Фан», она и разделила таким образом кушетку со своим пьяным мужем.

— Откровенно говоря, я совершил большую глупость, — рассуждал молодой ирландец, когда вернулся в свою спальню и опустился на стул. — Не было никакой необходимости так поступать. Такая болтовня, тем более что Дик Свинтон здесь чужой, никак не могла бы мне повредить. Конечно, здесь его никто не знает; и это, кажется, играет ему на руку; без сомнения, он готов обобрать половину таких богатых голубков, как те, что были с ним недавно.

— Вполне вероятно, что он наврал кое-что подобное про меня и матери этой девушки — впрочем, и про себя также. Наверное, поэтому со мной обращались так невежливо! Тогда хорошо, что я поймал его за руку, и я заставлю его раскаяться в своем вранье. Был изгнан из британских войск! Проклятая злая собака, прогавкавшая эту сплетню про меня! Противно даже думать о таком. То, что я слышал, — факт из его собственной биографии! Воспоминания о собственном поведении, наверное, и натолкнули его на мысль сказать подобное. Думаю, он уже не служит в гвардии: иначе что он здесь делает? Гвардейцы не покидают Лондон без серьезной и обычно малоприятной причины. Я сделаю все, чтобы его опозорить. Он уже был на грани позора, как я слышал.

— Он, конечно, будет драться на дуэли. Он не был бы Диком Свинтоном, если бы сам затеял поединок — я достаточно хорошо знаю этого пройдоху. Но я не оставил ему никакого шанса выкрутиться. Удар перчаткой по лицу, не говоря уж об угрозе плюнуть ему в лицо — при свидетельстве двух странных джентльменов! Если он не законченный трус, он не осмелится оставить все это без ответа.

— Конечно, он вызовет меня, и что я буду после этого делать? Трое или четверо товарищей, с которыми я успел наладить хорошие отношения — все они не друзья мне, ни один из них. Кроме того, разве кто-нибудь из них обязан заботиться обо мне после такого недолгого знакомства?

— Что же мне делать? Телеграфировать графу? — продолжил он размышлять после паузы. — Он сейчас в Нью-Йорке, я знаю, и я уверен, что он без промедления пришел бы мне на помощь. Это только бы восхитило его, старого рубаку, — теперь, когда мексиканская кампания завершилась, он рад был бы снова обнажить свой справедливый меч. Входите! Кто это бесцеремонно стучит в дверь честного джентльмена в столь поздний час?

Еще не было и пяти часов утра. За окнами гостиницы можно было услышать стук колес экипажей, которые развозили по домам последних возвращающихся с бала гуляк.

— Навряд ли Свинтон послал своего эмиссара в такой час. Входите!

За открывшейся дверью показался ночной портье, работник гостиницы.

— Ну, что вам угодно, мой дорогой?

— Один джентльмен желает видеть вас, сэр.

— Приведите его!

— Он просил меня, сэр, передать вам свои извинения за то, что потревожил в столь ранний час. Потревожил только потому, что у него к вам очень важное дело.

— Что за вздор! С чего это он говорит в таком духе? Друг Дика Свинтона более деликатный джентльмен, чем он сам?

Последняя реплика была сказана тихо и не предназначалась служащему гостиницы.

— Он сказал, сэр, — продолжил портье, — что прибыл пароходом…

— Пароходом?

— Да, сэр, пароходом из Нью-Йорка. Он прибыл только что.

— Да-да, я слышал гудок парохода. Ну, дальше?

— Тот, кто прибыл пароходом, — он думал… он думал…

— Черт побери! Любезный, не надо утруждать себя, передавая мне чужие мысли. Где он? Проведите его ко мне, и пускай он выскажется сам.

— Из Нью-Йорка? — продолжил Майнард после того, как швейцар удалился. — Кто же мог пожаловать ко мне оттуда? И что за важное дело, ради которого будят человека в половине пятого утра? — ведь он, наверное, полагал, что я сплю. На его счастье, я не в постели. Или столица Британской Империи горит, и Фернандо Вуд, подобно Нерону, веселится на его руинах? Ба! Розенвельд!

— Майнард!

Они обменялись приветствием, по которому можно было понять, что они долго не виделись. Друзья обнялись — их пылкая давняя дружба не ограничилась простым рукопожатием. Оба — активные участники недавней мексиканской кампании, воевали бок о бок, немало пережили под градом пуль в нелегких сражениях. Их дружбу скрепил крайне тяжелый штурм Чапультепека [32] Чапультепек — высокий холм на окраине центрального Мехико. В сентябре 1847 года здесь произошло крупное между американскими и мексиканскими войсками, вошедшее в историю под названием сражение при Чапультепеке. , когда смертельный столб огня, выпущенный из пушки, повалил их, стоящих вместе на вершине контрэскарпа [33] Контрэска́рп (воен.) — искусственно созданный ров или берег реки, используемый для обороны. , и их кровь смешивалась, стекая в канаву.

С тех пор они и не видели друг друга. Поэтому неудивительно, что их встреча пробудила много воспоминаний и была очень трогательной.

Несколько минут ни один из них не был в состоянии сказать что-либо связное. Они обменивались лишь восклицаниями. Майнард первым сумел прийти в себя.

— Да благословит тебя Господь, дорогой мой граф! — сказал он. — Мой великий учитель военной науки. Как же я рад тебя видеть!

— Не больше, чем я тебя, дорогой друг!

— Но скажи, какое дело привело тебя сюда? Я не ждал тебя, но вот странное совпадение: я как раз в этот момент думал о тебе!

— Я здесь, чтобы встретиться с тобой — и мне нужен именно ты!

— Ах! Для чего же, мой дорогой Розенвельд?

— Ты сказал, что я твой учитель военной науки. Пусть будет так. Но ученик теперь превзошел многих, включая и своего учителя, — он стал знаменит и известен повсюду. Именно поэтому я здесь.

— Выкладывай, что случилось, граф!