Томас Рид - Жена-девочка

Карета экипажа медленно продвигалась через плотную толпу. Казалось, что в порыве восторга люди, окружившие ее, поднимут и понесут на своих плечах повозку и лошадей прямо к пароходу.

И они действительно готовы были сделать это ради Майнарда. Люди с длинными бородами тянули к нему руки, целовали его, как будто он был красивой девушкой; а в то же время красивые девушки обнимали его или махали платками, посылая нежное «прощай».

Героя, подняв на руки, отнесли на палубу парохода, мимо приветствовавшей его толпы.

И под возгласы приветствий, долго еще не стихавших, пароход покинул причал.

— Замечательно, как эти люди были искренни в своем порыве, — сказал Майнард, сердце которого пылало от гордости и триумфа, поскольку он все еще слышал возгласы, в которых его имя перемежалось с громким «ура!».

Он повторил эти слова снова, когда пароход проплывал мимо Баттери, и он увидел немецкий артиллерийский корпус Кастен Гардена, — этих бравых солдат, которые так много сделали для принявшей их страны.

В третий раз он повторил это, слушая прощальные возгласы, которые люди посылали через все расширяющуюся полосу воды.

После того как пароход удалился от пирса, большинство пассажиров оставили верхнюю палубу и разошлись по своим каютам. Некоторые, однако, задержались наверху, среди них отец золотоволосой девочки и темнокожая служанка.

Он остался не для того, чтобы на прощание подольше поглядеть на родную землю. Очевидно, это было не так. Все в нем, а также в его дочери безошибочно говорило об его английском, благородном происхождении.

Цветная служанка скорее напоминала американку, но все же она не была уроженкой «Штатов». Ее мелкие и довольно изящные черты, характерная искорка в глазах указывали на то, что она, скорее всего, из Вест-Индии. Мать ее была негритянкой, а отец — европейцем, может быть, он был француз, или испанец.

Любые сомнения относительно национальной принадлежности джентльмена с дочерью будут рассеяны, если послушать его краткий диалог с новым для нас персонажем.

Это был молодой человек в темном пальто с карманами и брюках. Подобный стиль одежды говорил о том, что он слуга; это подчеркивала и черная кожаная кокарда на его шляпе.

Он только что поднялся на палубу.

Остановившись перед джентльменом, он почтительно его приветствовал, объявив имя своего господина.

— Сэр Джордж!

— Что там происходит, Фримен?

— Там убирают багаж, находящийся между палубами, сэр Джордж; и надо сообщить, какую часть вашего багажа мы желаем оставить в каюте. Я отложил черный мешок и желтое портмоне, а также большой чемодан с вещами мисс Бланш. А как насчет чемодана из воловьей кожи? Спустить его вниз, сэр Джордж?

— Ну да… нет! Постой! Черт возьми! Я сам должен спуститься туда. Сабина! Посмотри за ребенком. Иди сюда, Бланш! Садись на это плетеное кресло, и Сабина подержит зонтик над тобой. Не уходите далеко отсюда, пока я не вернусь.

Сэр Джордж очень трогательно заботился о своей дочери, и это понятно — она была его единственным ребенком.

Держась рукой за медные перила лестницы, ведущей вниз, он спустился по ступенькам, сопровождаемый Фрименом.

Бланш села, как ей было сказано; мулатка, раскрыв легкий шелковый зонтик, стала держать его над головой девочки. Дождя не было, зонтик защищал только от солнца.

Взглянув на Бланш, перестаешь удивляться отцовской опеке. Эту дорогую для него девочку стоило оберегать. Она вовсе не была от рождения слаба здоровьем, не была ни слишком хрупкой, ни слишком нежной. Напротив, она производила впечатление сильной и цветущей девушки и выглядела старше своих тринадцати лет, немного опережая в развитии свой возраст. Зонтик, скорее всего, должен был оберегать цвет ее лица от палящих солнечных лучей, хотя солнце палило не так сильно, чтобы испортить цвет кожи. Наоборот, легкий загар только красил Бланш, как легкий румянец расцвечивает кожу абрикосового цвета. Солнце словно играло локонами ее волос, и они были подобны его собственным великолепным лучам.

Девочка не покидала место, где оставил ее отец. Отсюда открывался великолепный вид на залив и его прекрасные берега, на Статен-Айленд и его виллы, живописно расположенные среди изумрудных рощ.

Она смотрела на эти пейзажи, но была далека от того, чтоб любоваться его красотой. Ни суда, проплывавшие мимо, ни происходящее на палубе парохода вокруг нее, — ничто не вызывало ее интереса. Ее глаза пристально смотрели только в одну точку — на лестницу, по которой поднимались и спускались люди и по которой ушел ее отец. Устремив взгляд туда, она сидела безмолвно, хотя и не отрешенно. Очевидно, она хотела увидеть кого-то — того, кто должен там пройти.

— Мисс Бланш, — сказала мулатка, наблюдавшая за своей подопечной. — Не стоит так напряженно ждать, ваш отец вернется нескоро. Вы ведь помните, сколько проблем с багажом было в Вест-Индии? Приходится тратить много времени, чтобы все уладить.

— Я вовсе не жду отца, — ответила девочка, все еще не отводя взгляда от лестницы.

— А кого же тогда? О ком вы думаете?

— Да, Сабби, я думаю о нем. Я хочу разглядеть его, когда он подойдет поближе. Он, конечно, придет сюда?

— Он! О ком вы говорите, мисс Бланш? О капитане судна?

— Капитан судна? О, нет, не он! Капитан уже здесь. Мне папа так сказал. Кому интересно смотреть на такого старика, как он? — ответила девочка, показывая на шкипера Шеннона, находившегося на капитанском мостике.

— Тогда кого вы имеете в виду? — спросила озадаченная Сабина.

— О, Сабби! Я была уверена, что ты знаешь.

— Я не знаю.

— Хорошо. Этот тот самый джентльмен, которого все так приветствовали. Один человек сказал папе, что толпа собралась проводить его. Разве не странно, что они так с ним прощались? Бородатые мужчины целовали его, девушки так и рвались к нему. Ты видела, Сабби?

— Это же все простые люди. И девушки — хоть и белые, простые.

— Но джентльмен? Интересно, кто он? Как ты думаешь, он принц?

Такой вопрос был вызван воспоминанием о наблюдаемой в детстве сцене. Выглянув из окна в Лондоне, она увидела церемонию: мимо проходил принц. Она слышала крики «ура», видела, как машут шляпами и носовыми платками. Тогда все было, как и на этих проводах, только было меньше страсти и искренности. С тех пор, живя на одном из Малых Антильских островов, губернатором которого был ее отец, она видела не много сборищ и совсем никогда не видела такой возбужденной толпы, какая собралась недавно на причале. Поэтому Бланш сейчас и вспомнила церемонию прохождения принца.

Хотя чувства, вызванные в ней этими двумя сценами, радикально отличались! Настолько, что даже женщина из Вест-Индии — ее служанка — поняла это различие.