Томас Рид - Жена-девочка

Прогноз погоды Свинтона оправдался с точностью до деталей. Ночь была темна как смоль, лишь только туман вносил некоторый серовато-коричневый оттенок. Он был настолько плотным, что загулявшие допоздна аристократы ехали в своих роскошных экипажах в сопровождении факельщиков.

По Пикадилли и на всем протяжении Майфайр факелы ярко светили сквозь густой туман, а языки пламени от них заполняли улицы причудливыми бликами.

Далее, после пересечения Оксфорд-стрит, их стало меньше, а после Портмэн Сквайр они и вовсе исчезли, так что кэб, везущий графа де Вальми и его графиню, медленно полз по Бейкер-стрит — его собственный фонарь освещал круг радиусом не более шести футов.

— Как раз то, что надо, — сказал себе Свинтон, высовывая голову из окна и тщательно исследуя ночь.

Он сделал такой вывод еще раньше, едва выйдя из Кафе де Европа после завершения пирушки. Сейчас он сказал это негромко, впрочем, его жена не услышала бы, даже если б он прокричал что-то ей на ухо. Она спала в углу кэба.

Незадолго до этого она вела себя несколько шумно, пела куплеты и пыталась пересказать пошлый анекдот, который она впервые услышала этим вечером. Она была в таком состоянии, что не осознавала, где находится и в какой компании, что доказывали ее случайные пробуждения то с возгласом «Простофиля!», то с обращением к мужу по имени другого графа, то со словами «Кейт-торговка!»

Ее граф, казалось, был очень внимателен к ней. Он предпринимал усилия, чтобы успокоить ее и создать ей удобства. У нее был длинный плащ, достаточно просторный — своего рода вечерний халат. Эту одежду он накинул ей на плечи и застегнул, так, чтобы ее грудь была защищена от сырости.

К тому моменту, как кэб прополз по Верхней Бейкер-стрит и въехал в Парк Роад, Фан совсем успокоилась и крепко уснула; только ее тихое сопение во сне говорило о том, что она жива.

Экипаж продвигался сквозь серовато-коричневую темноту, причем туман увеличивал его вдвое по сравнению с обычными размерами. Кэб двигался медленно и тихо, как катафалк.

— Где остановиться? — спросил кэбмен, поворачиваясь и обращаясь к пассажирам через окно.

— Южный берег! Вам не надо заезжать на ту улицу. Высадите нас в конце этой, в Парк Роад.

— Хорошо, — ответил кэбмен, однако он удивился. Ему подумалось, что это довольно странно: джентльмен и леди в таком состоянии хотят сойти на этой улице в такой час, и особенно в такую темную и туманную ночь!

Тем не менее было и объяснение, которое подсказывал ему опыт. Леди возвращалась слишком поздно. Джентльмен хотел, чтобы она вернулась без лишнего шума, который мог возникнуть от скрипа колес кэба, что может быть услышано за дверью.

Впрочем, какое значение это имело для него, кэбмена, если плата за проезд получена заранее? Он любил деньги и хотел получить чаевые. И он не был разочарован. В конце улицы джентльмен сошел, вынес свою пьяную спутницу на руках и поставил ее вертикально на тротуар.

Свободной рукой он дал кэбмену монету в одну крону, удвоив таким образом плату за проезд.

Получив такое щедрое вознаграждение, не желая показаться невежливым, кэбмен забрался обратно на облучок и, накинув на плечи свой желтовато-серый балахон, натянул поводья, хлестнул крученым кнутом лошадь и поехал обратно, в направлении Хаймаркет, в надежде встретить еще одну пьяную пару.

— Держись за мою руку, Фан! — сказал Свинтон своей беспомощной лучшей половине, убедившись, что кэбмен уехал и не мог его услышать. — Обопрись на меня. Я поддержу тебя. Так! Теперь пошли!

Фан не ответила. Алкоголь одолел ее — она была совершенно невменяема. Она была слишком пьяной, чтобы говорить и даже идти; ее мужу пришлось взвалить ее на плечи и тащить на себе. Она совсем не понимала, куда ее тащат. Зато Свинтон знал куда.

Он шел совсем не в направлении Южного берега; они вошли в темный тихий переулок и пересекли Парк Роад! Зачем? Свинтон знал зачем.

Ниже Парк Роад протекает Риджентс Канал, с мостом, о котором уже шла речь. Стоит только добавить, что чтобы пересечь канал по мосту, надо пройти через просеку в кустарнике. Это в западном направлении. А в восточном направлении дороги — стена парка, возвышающаяся высоко и заслоненная к тому же высокими деревьями.

Если смотреть в сторону Паддингтона, вы видите открытую местность, где протекает канал, и тропинка вьется вдоль его берега. Вода колеблется ниже ваших ног, с обеих сторон канал зарос вечнозелеными растениями, и пешеходы, гуляющие по Парк Роад, защищены от падения в воду перилами, доходящими до уровня груди.

На этот мост и поднялся Свинтон. Он остановился рядом с перилами, как будто для отдыха, а жена все еще держалась за его руку.

Он отдыхал, но в его намерения не входило перейти мост. Он восстанавливал силы для адской работы, для спектакля, в котором он будет исполнять роль убийцы, а его жена — роль жертвы. Только это был не спектакль, а реальная драма.

Здесь не было света, который осветил бы сцену по окончании игры, не было зрителей, которые наблюдали бы, как злодей, внезапно отпустив руку жены, обернул плащ вокруг ее шеи, так, чтобы застежка была сзади, и затем, вывернув наизнанку, набросил юбку поверх ее головы. Не было ни одного уха, которое слышало бы ее приглушенный крик, когда она, резко поднятая его руками, была выброшена через перила моста!

Свинтон даже не задержался, чтобы услышать плеск от падения ее тела. Он услышал его лишь приглушенным, смешанным со звуком собственных шагов, когда торопливой, испуганной походкой вернулся на Парк Роад.

С трудом буксируя свою баржу, Билл Бутл, лодочник, медленно тащил ее по каналу.

Причиной был очень густой туман, при котором было весьма непросто вести его старую лошадь по тропинке.

Он бы не взялся за такое дело сегодня, однако следующим утром он должен был появиться в Паддингтоне, где в ранний утренний час его будет ждать владелец баржи.

Билл был капитаном; команда включала его жену и целый выводок молодых Бутлов, один из которых еще сосал грудь.

Миссис Бутл, одетая в мужнино пальто из толстого сукна, чтобы защититься от ночной сырости, стояла у руля, в то время как сам Бутл понукал рабочую лошадь, буксировавшую судно.

Он прошел мост Парк Роад и уже ощупью начал путь далее, когда туман, более плотный, чем обычно, сгустился над каналом и заставил лодочника сделать остановку.

Лодка была все еще под мостом; и госпожа Бутл, чувствуя, что движение приостановлено, отпустила руль. Именно в этот момент она и ее муж услышали шелест на мосту над ними; после чего сразу же послышался свист большого тела, летящего вниз!

Был также голос, но столь приглушенный, что его было еле слышно!