Карлос Фуэнтес - «Чур, морская змеюка!»

Учительница драматически протянула вперед руки, и лицо ее ожесточилось.

— Бах! Деток Алабамы взялись убивать! Бац! Лизка и Дик [49] Лизка и Дик — имеются в виду американская кинозвезда Элизабет Тейлор и английский киноактер Ричард Бертон. залезли в кровать. Бум! Убежища-люкс у славного Рокки, покупайте, пока не прошли все сроки! Джек Паар [50] Паар Джек — известный диктор американского радио и телевидения. — наш Гомер, а Фултон Шиин [51] Шиин, Фултон Джон — американский писатель, социолог, епископ. Выступал с проповедями по американскому телевидению. — всем пример! Блям! Растрогали до слез Никсон с собакой, в Сан-Квентине Чесмана [52] Чесман Сирил — убийца, сожженный на электрическом стуле в американской тюрьме Сан-Квентин. Автор нашумевшего репортажа, написанного в Сан-Квентине. жарят со смаком! Ну, чего не хватает! Хочешь неба? Спеллман [53] Спеллман, Френсис — кардинал. подарит! Хочешь сантиментов? Иди на Либерейча! [54] Либерейч — американский композитор, пианист-виртуоз. Хочешь заполучить друзей и стать влиятельным? Дарн миллионы Испании и Вьетнаму! Хочешь играть в пиратов? Топись в заливе Кочинос! Хочешь культуры? У тебя есть Джекки — украшение Белого дома! О! Наивность вчерашнего дня! О! Бревенчатые сторожки! О! Пионеры дальнего Запада! О, набеги индейцев сиу! О, буколическая лужа Уолдена! [55] Уолден — герой произведения американского писателя и философа Г. Дж. Торо (1817–1862) «Уолден, или жизнь в лесах». О, охота на «Сайлемских ведьм»! О, Миллер! Да здравствует Линкольн, густо напудренный, да здравствует Грант, протертый дезодором, да здравствует Джефферсон, посаженный на биде десегрегации! Потребляйте! Потребляйте все, земные кретины! Нюхайте дерьмо носом Буратино!

Огромным студенистым сгустком, вернее, слонихой или топором свалилась мисс Дженкинс на руки Чарли. Ее багровое лицо чуть не задело раскрытый рот Исабели, сидящей возле Джека.

— Так вы не пьете, дорогая экс-дева? — простонала мисс Дженкинс и потеряла сознание.

— Что с ней? — вскрикнула испуганная Исабель. — Я вообще ничего не понимаю. Сеньор, вы были очень внимательны ко мне, но теперь мне пора подняться к себе в каюту…

Джек осторожно придержал ее за локоть.

— И вы не поможете нам привести в чувство мисс Дженкинс?

— Куда мы потащим этот розовый цеппелин свободы? — спросил Томми и чуть не упал, потянувшись за транзистором.

— Да заберите ее поскорее! — не своим голосом заорал Чарли, едва выдерживая девяносто восемь килограммов, завернутых в шелк.

— В бар! В бар! — оживился Томми и, вытянув вперед руку, стал раскачивать приемник, внутри которого погремушкой звякала бутылка виски.

— Ты похож сейчас на Джорджа Вашингтона, переплывающего реку Дэлавэр, — пробормотала мисс Дженкинс, приоткрыв один глаз.

— Реку из чистого виски с ледяными айсбергами! — завизжал Чарли, подхватывая мисс Дженкинс под мышки. — Независимость и революция на скалах!

Поднатужившись, Томми взял учительницу за ноги, Чарли подхватил ее за плечи, и веселая процессия, которую замыкали Исабель и Джек, двинулась к бару.

— Вот видите, сеньора Битл! И на «Родезии» можно повеселиться!

— Сеньора? Ах да, да… сеньора Битл… А он сказал… то есть мой муж сказал, что я должна повеселиться… Только я не знала…

— А что вы знали, сеньора? Изабелла? Позвольте мне называть вас Изабеллой?

Дверь лифта открылась, и вся компания кое-как втиснулась внутрь. Лифтер, совсем еще молодой парнишка, зажал ладонью рот, едва удерживаясь от смеха.

Калифорнийская учительница стояла посреди лифта, точно тяжелая стена без фундамента, а оба ее кавалера беспомощно озирались по сторонам, не зная, обо что опереться в этой безмолвной лакированной клетке. Джек и Исабель предусмотрительно отодвинулись от них в самый угол.

— Но меня зовут Исабель, а не Изабелла. И вообще откуда вы меня знаете?

Джек сделал жест, в котором было и вдохновение, и великолепная небрежность, и даже снисходительная усталость.

— Изабелла… это звучит романтично; вы латиноамериканка. А вообще-то на «Родезии» есть список пассажиров.

— Все равно…

— Злоупотребление доверием? Отсутствие такта? Оглянитесь вокруг! Мы все безумцы.

Исабель прыснула. Дверь лифта открылась, и они попали в салон, где пассажиры, распаленные духом соперничества играли в вопросы и ответы. Распорядитель выкрикивал в микрофон вопросы, а обе команды — они заняли столиков двадцать — писали ответы. Как только у кого-нибудь из участников игры ответ был готов, он вскакивал со стула и бежал к столику жюри. Чарли и Томми, уверенно поддерживая мисс Дженкинс, прошествовали мимо моряка в широких брюках, который записывал на черной доске очки, набранные обеими командами. Исабель, прикрывая сумочкой лицо, шла позади Джека.

— Кто изобрел психоанализ? — раздался вопрос распорядителя.

— Монтгомери Клифт! [56] Монтгомери Клифт — американский киноактер, исполнитель главной роли в фильме «Зигмунд Фрейд, тайная страсть». — выпалил Чарли.

— Неправильно! Неправильно! — заверещал Томми. — Это был владелец фабрики, где изготовлялась спальная мебель. Большой ловкач!

— Что было сначала? Кровать или психоанализ? — перебил его Чарли.

Словно сговорившись, они опустили на пол свою даму, опустили так, точно это был мешок с мукой, и, взяв друг друга за талию, подпрыгнули, дрыгая ногами, и завыли:

Органист тотчас заиграл мелодию из оперетты Оффенбаха, стараясь попасть в такт их песенке.

Когда Чарли и Томми, подобравшие с полу бесчувственную мисс Дженкинс, покидали ярко освещенный салон, их провожали смех и шумные аплодисменты. Войдя в бар, окутанный полумраком, они водрузили мисс Дженкинс на высокий табурет у стойки возле бармена-Ланселота, чтобы тот в случае чего не дал ей свалиться на пол. Томми сразу же завладел роялем, и клавиши зазвенели а-ля Дебюсси. А Чарли, опершись локтями о стойку, раздельно сказал:

— Ты для меня загадка, Ланселот! Коктейль «Бархат полуночи»!

Бармен с морковно-рыжим ворсом на голове обнажил в улыбке черные щербатые зубы.

— Шампанское и портер, милорд?

Показав свои гнилушки, Ланселот мгновенно спрятался под стойкой и тут же вынырнул в золоченом пенсне на цепочке.

— К черту! — Чарли стукнул кулаком о стойку. — «Скарлетт О'Хара».

С непостижимой быстротой бармен смешал в шейкере, наполненном ледяной пудрой, виски, лимонный сок и полбанки протертой малины. Потом несколько раз встряхнул эту смесь перед яростным и налившимся кровью лицом Чарли.

— За борт! За борт Ланселота! У меня иссякло терпение! Какого черта ты торчишь здесь, на этом корыте украинских эмигрантов, когда Марли, Фонтенбло, Виндзор, Петергоф, Сан — Суси, Шенбрун, все дворцы, построенные Сарди, ждут тебя! Любой королевский дворец, любое королевское небо жаждут насладиться твоим искусством! Кузнечик! Grasshopper! [57] Кузнечик! (англ.)