Жан-Жак Руссо - Юлия, или Новая Элоиза

Вот уже неделя, как мы работаем, а едва ли сделали и половину дела. Помимо тех вин, что предназначаются для продажи и в запас для повседневного домашнего употребления, — вин простых, для выделки коих требуется лишь осторожно перелить их из чанов в бочонки, — добрая волшебница Юлия выделывает еще и более тонкие вина для ценителей и знатоков; и я помогаю ей в тех магических действиях, о которых я уже упоминал, говоря, что из гроздьев, собранных с одного и того же виноградника, у нее получаются вина всех стран. В одном случае она заставляет скручивать стебелек, на коем висит спелая гроздь, для того чтобы солнце провялило ее на лозе; в другом велит оборвать все виноградинки с кисти и отсортировать перед выжимкой; в третьем, по ее приказу, собирают янтарный виноград еще до рассвета и осторожно несут его в точило, когда ягоды еще покрыты сизым налетом и окроплены росой, — из этого винограда выделывают белое вино. Юлия приготовляет и ликерные вина, смешивая в бочках выжатый сок с виноградным суслом, превратившимся на огне в сироп; при выделке сухого вина она не дает ему долго бродить в чане; умеет она приготовлять и полынную настойку, полезную для желудка; [297]выделывает она и мускат из самого простого винограда. Все эти разнообразные вина приготовляются различными способами, но всегда остаются натуральными и не приобретают вредных свойств; таким образом, хозяйственная выдумка заменяет собою природное разнообразие почв и климатов: у Юлии в Кларане сочетаются климаты двадцати стран.

Вы не можете и представить себе, как усердно, как весело все это делается. Весь день люди поют, хохочут, а работа от этого только лучше спорится. Среди участников сбора царят самая тесная близость и равенство, но никто при этом не забывается. Дамы не напускают на себя важности, а крестьянки держат себя очень прилично, мужчины шутят, но не грубо. Идет настоящее состязание: кто споет самую красивую песню, кто расскажет самую занимательную сказку, кто удачнее всех сострит. Единение сказывается даже в шутливых ссорах, — люди друг друга поддразнивают лишь для того, чтобы показать взаимную свою прочную привязанность. Господа не спешат вернуться домой и не держат себя по-барски; на виноградниках они проводят весь день. Юлия приказала построить там домик, и в него приходят укрыться от дождя или погреться, когда холодно. Обедают господа вместе с крестьянами в обычный для них час, так же как и работают вместе с ними. С аппетитом едят их похлебку — грубоватую, но вкусную, здоровую, сваренную с превосходными овощами. Никто не чванится перед крестьянами, не смеется над их неловкими манерами и над деревенскими их любезностями. Они замечают эту снисходительность и очень к ней чувствительны; видя доброе желание господ забыть ради них о своем звании, они тем охотнее держатся на своем месте. К обеду приводят детей Вольмаров и Генриетту, и они уже до вечера остаются на виноградниках. С какой радостью встречают добрые поселяне их появление! «О счастливые детки! — восклицают они, сжимая их в крепких своих объятиях. — Да пошлет вам милостивый господь долгий век, а наш пусть зато укоротит, коли на то пошло. Растите большими, на отца с матерью похожими, и будьте, как они, благословением края своего». Часто думаю я о том, что большинство этих крестьян носило оружие и умеет действовать шпагой и мушкетом так же хорошо, как садовым ножом и мотыгой, и когда я вижу среди них Юлию, такую прелестную и окруженную таким почтением, когда слышу трогательные приветствия, обращенные к ней самой и к ее детям, мне вспоминается знаменитая и добродетельная Агриппина, показывающая своего сына войскам Германика [298]. О Юлия, женщина несравненная! В простоте частной жизни ты пользуешься несокрушимой властью мудрости и благодеяний; для всего края ты милое и священное сокровище, которое каждый хочет оберегать и готов защитить ценою собственной крови; народ, среди коего ты живешь, почтил тебя любовью, и она служит для тебя более надежной охраной, нежели для королей охрана из всех солдат, коими они себя окружают.

Ввечеру все вместе весело возвращаются домой. Поденщики получают кров и пищу на все время сбора винограда; а в воскресенье, после вечерни, все собираются вместе и танцуют до ужина. В будние дни, воротясь домой, мы тоже не сразу разлучаемся; только барон, который никогда не ужинает, очень рано ложится спать, а поэтому Юлия вместе с детьми поднимается в отцовские покои и остается там, пока он не уйдет в свою опочивальню. Но, кроме сего, с первого дня, как принимаются за сбор винограда, и до того дня, как расстаются с сим занятием, обычаев городской жизни более не примешивают к жизни сельской. Наши сатурналии куда более приятны и разумны, нежели сатурналии римлян [299]. Перемена ролей в древнем Риме была только мнимая и не могла быть назидательной ни для господина, ни для раба; но сладостное равенство, царящее здесь, восстанавливает естественный порядок вещей и, служа для одних уроком, для других утешением, всех соединяет узами дружбы [300].

Местом собраний служит убранная на старинный лад зала с большим камином, где разводят жаркий огонь. Комната освещается тремя лампами, — к ним г-н де Вольмар прибавил только колпаки из белой жести, которые защищают от копоти и отражают свет. Дабы не возбуждать зависти и печали, хозяева постарались не украшать залу такими вещами, каких эти славные люди не могут видеть в своих домах, так что достаток оказывается здесь лишь в хорошем отборном качестве предметов самых обычных и в несколько более щедром их распределении.

Ужинают тут за двумя длинными столами. Роскоши и парадной сервировки здесь не найдете, зато увидите изобилие и радость. За стол садятся все вместе — и господа, и батраки, и слуги; каждый без различия встает с места, чтобы услужить другим, не делая никаких исключений, не оказывая никому преимущества, и прислуживают всегда любезно и охотно. Пить разрешается сколько угодно, — предел свободы устанавливает только порядочность. Присутствие хозяев, столь почитаемых всеми, сдерживает сотрапезников, но не мешает непринужденности и веселью. Ежели случится, что кто-нибудь забудется, праздник не омрачают выговорами, но на следующий же день виновника увольняют и помилования никогда не дают.

Я, так же как и все, наслаждаюсь утехами, обычными для здешних краев в дни сбора винограда. Снова живу на приволье, свойственном жителям Вале, и довольно часто пью неразбавленное вино; но пью лишь ту чару, которую наливает мне одна из кузин. Они берут на себя обязанность соразмерять мою жажду с моими силами и оберегать мой разум. Кто же лучше их знает, как надо им управлять, кто искуснее их умеет лишать меня разума и вновь мне его возвращать? Ежели целодневный труд, долгая и веселая трапеза придают больше крепости вину, налитому мне дорогой рукой, то я без стеснения изливаю свои восторги, — в них теперь уже нет ничего такого, о чем должен я молчать, ничего такого, чему может служить помехой присутствие рассудительного Вольмара. Я теперь нисколько не боюсь, что его проницательный взор читает в глубине моего сердца, и когда нежное воспоминание вдруг шевельнется в душе, взгляд милой Клары отвлечет меня, а взгляд Юлии заставит меня покраснеть.