Жан-Жак Руссо - Юлия, или Новая Элоиза

P. S. Знаешь ли, мы вздумали позабавиться, покататься по озеру — как тогда, два года тому назад, вместе с бедненькой Шайо! Как застенчив был в ту пору мой хитрец учитель! Как он трепетал, подавая мне руку, чтобы помочь выйти из лодки! Ах, притвора!.. С той поры он очень изменился.

Итак, обстоятельства расстраивают все наши замыслы, обманывают все ожидания, предают пылкую страсть, а ведь казалось, само небо должно было бы увенчать ее. Мы жалкие игрушки слепой судьбы, несчастные жертвы насмешницы надежды. Нам никогда не достигнуть бегущего от нас, вечно нас манящего наслаждения. Свадьбу, о которой мы тщетно мечтали, должны были отпраздновать в Кларане, но всему помешало ненастье, — ее устроят в городе. Мы рассчитывали уединиться с тобою во время свадьбы. Теперь же надобно будет очень осторожно вести себя: ведь за нами по пятам ходят назойливые соглядатаи, и вместе нам от них не скрыться, — если же одному из нас и посчастливится незаметно ускользнуть, то уж другому не удастся пойти вдогонку. А если, наконец, и выпадет удачный случай, нам нельзя будет им воспользоваться, все испортит мать — жестокая, бессердечная, — и, вместо того чтобы осчастливить двух неудачников, эта минута станет их погибелью! Однако препятствия не обескураживают меня, а лишь подстрекают еще больше. Новая, неведомая сила одушевляет меня. Право, я чувствую в себе смелость, незнакомую мне прежде. И если ты тоже проникнешься ею нынче вечером, то нынче же я, вероятно, выполню все свои обещания и сразу уплачу тебе долг любви.

Обдумай все хорошенько, друг мой, и реши, сколь дорожишь ты жизнью. Ведь путь, который я предлагаю тебе, может привести нас с тобою к смерти. Если ты боишься ее, брось письмо, не дочитав; если же острие шпаги и ныне не устрашает твое сердце, — а ведь прежде его не страшили пропасти в Мейери, — то и мое сердце устремится навстречу той же опасности и не дрогнет. Так вот слушай.

Обычно Баби ночует у меня в спальне, но она уже три дня хворает, и, хотя я непременно хотела ухаживать за нею, ее перевели в другую комнату, наперекор мне. Ей стало лучше, л, как видно, завтра она снова будет ночевать у меня. Комната же, где мы собираемся к столу, находится в стороне от лестницы, ведущей в наши с матушкой покои. В час ужина весь дом пустеет, людно лишь в кухне да столовой. И, наконец, сейчас смеркается рано, и под покровом мрака прохожему легко скрыться от нежелательной встречи, а ведь всех обитателей дома ты хорошо знаешь в лицо.

Итак, ты все понял. Нынче после полудня приходи к Фаншоне. Я объясню тебе все остальное и дам необходимые наказы, а если не удастся, я обо всем напишу тебе и записку оставлю в прежнем нашем тайнике, где ты по моему указанию найдешь и это письмо, — ведь оно столь важно, что я никому не решусь его доверить.

О, чувствую, как трепещет твое сердце! Как понятен мне твой восторг, всей душой разделяю его! Нет, нежный друг мой, нет, мы не расстанемся с быстротечной жизнью, не насладясь хотя бы мгновенным счастьем. Однако помни, что миг счастья будет отягчен жестокой угрозою смерти. Помни, тысяча случайностей, подстерегает нас на пути к нему, обитель радостей полна опасностей; если нас выследят, мы погибли, и лишь при самых благоприятных обстоятельствах избежим мы этой гибели. Обольщаться нельзя: я слишком хорошо знаю отца и не сомневаюсь, что он немедля пронзит тебе сердце, а может быть, сначала поразит меня, ибо, разумеется, и мне не будет пощады. Уж не думаешь ли ты, что я подвергла бы тебя такой опасности, если б не была уверена, что разделю ее с тобою?

Помни еще и о том, что тебе не придется проявлять храбрость, забудь о ней и думать. Решительно запрещаю тебе брать Для самозащиты оружие, даже шпагу, — она тебе ничуть не нужна, ибо вот что я придумала: если нас застанут, я брошусь в твои объятия, крепко обовью тебя руками и приму смертельный удар, чтобы уже не расставаться с тобою вовеки. И, умирая, я буду счастлива, как никогда в жизни.

Но, надеюсь, нам суждена более счастливая участь, — по крайней мере, я чувствую, что мы ее заслужили. Право, судьбе надоест быть несправедливой к нам. Приди же, душа моей души, жизнь моей жизни, приди и воссоединись со своею душой. Приди, и да охранит тебя нежная любовь, прими награду за свои жертвы и за повиновение. Приди, и ты признаешься даже на лоне наслаждений, что лишь союз сердец придает им несказанную прелесть.

Прихожу, исполненный волнения, — оно стало еще сильнее, когда я вступил в приют любви. И вот я в твоей горнице, Юлия, вот я в святая святых той, кого боготворю всем своим сердцем. Светильник любви указывал мне путь, и я прошел незамеченным. Дивный уголок, уголок обетованный, свидетель былого — нежных потупленных взоров, страстных, сдержанных вздохов! Ты видел, как зародилась и разгоралась первая моя пылкая страсть, во второй раз увидишь ты, какая ей дарована награда. Свидетель моего вечного постоянства, будь же свидетелем моего блаженства и навсегда скрой ото всех восторги вернейшего и счастливейшего из смертных!

Как прелестна эта уединенная обитель! Тут все услаждает и поддерживает страсть, снедающую меня. О Юлия, во всем здесь я узнаю тебя, и огонь моих желаний охватывает все, что тебе принадлежит. Мои чувства в упоительном дурмане. Здесь разлит какой-то неуловимый аромат, он нежнее запаха розы и тоньше запаха ириса. Мне все слышится здесь твой ласковый голос. То тут, то там разбросаны твои одежды, и моему пылкому воображению чудится, будто они утаили от взоров тебя. Вот воздушный чепчик, — как украшают его твои густые белокурые волосы, которые он пытается прикрывать. А вот счастливица-косынка, один-единственный раз я не буду роптать на нее. Вот прелестное, простенькое утреннее платье во вкусе той, которая его носит; крошечные туфельки, — в них легко проскальзывают твои изящные ножки. А вот расшнурованный корсет, он прикасается, он обнимает… дивный стан… две нежные округлости груди… упоительная мечта… китовый ус сохраняет оттиск… восхитительные отпечатки, осыпаю вас поцелуями! О боже, боже, что будет со мною, когда… Ах, мне чудится, будто моя счастливая рука уже ощущает биение твоего нежного сердца. Юлия, моя чудесная Юлия! Я вижу тебя, чувствую тебя повсюду, вдыхаю тебя вместе с воздухом, которым ты дышишь. Ты проникаешь в глубь всего моего существа. Как воспламеняет и мучит меня один лишь вид твоей опочивальни. Нет, я изнываю от нетерпения, я терзаюсь. О, приди же, прилети, иначе я погибну.

К счастью, я нашел чернила и бумагу. Поведаю же обо всем, что творится со мной, дабы укротить свои разбушевавшиеся чувства; описывая порывы исступленной страсти, я направлю ее по иному пути.