Огюст де Лиль-Адан - Рассказы из книги Жестокие рассказы

Но что это за мальчик проскользнул там между деревьями? Он спешит; вот он уже у столба решетки.

— Виржини! Виржини! Это я.

— Ах, тише, тише, Поль! Я здесь!

Обоим по пятнадцать лет!

Это первое свидание! Страница вечной идиллии! Как они оба, наверное, трепещут от счастья! Приветствую тебя, божественная невинность, вас, мои воспоминания, вас, ожившие цветы!

— Поль! Милый кузен!

— Протяните мне ручку через решетку, Виржини. Ах, какая ручка! Прелесть! Вот вам цветы, я их нарвал в отцовском саду. Они не стоили мне денег, но зато подарок — от чистого сердца.

— Благодарю, Поль. Однако вы запыхались! Как вы бежали!

— Ах, это из-за папы; он сделал дельце сегодня, отличное дельце! Он купил рощу за полцены: тем людям понадобилось спешно продать ее.

Удачный случай подвернулся. Папа был очень доволен сделкой, и я остался посидеть с ним, чтобы он дал мне немного денег. Вот и пришлось бежать, иначе я не поспел бы вовремя.

— Через три года мы уже поженимся, если вы хорошо сдадите экзамены, Поль!

— Да, я буду адвокатом. Так ведь станешь адвокатом — и жди еще несколько месяцев, пока придет известность. И только потом удастся заработать немного денег.

— А то и много денег!

— Да. А вам хорошо живется в пансионе, кузиночка?

— О да, Поль! Особенно с тех пор, как мадам Панье расширила дело. Раньше было так себе, а теперь ведь у нас здесь есть и дворянские дочки. Я дружу со всеми этими барышнями. Ах, что у них за вещицы! Притом, с тех пор как они появились , нам стало лучше, гораздо лучше, потому что мадам Панье может расходовать на хозяйство больше денег…

— Все равно, эти старые стены… Не очень-то весело тут жить.

— Ах, нет, привыкнешь к ним, так даже не замечаешь. Кстати, Поль, вы заходили к нашей тетушке? Через неделю день ее рождения. Надо бы сочинить ей поздравительные стихи. Она такая добрая!

— Я не очень-то ее люблю, эту тетушку! Прошлый раз она мне дала лежалых конфет, вместо того чтобы подарить что-нибудь стоящее — ка- кой-нибудь красивый кошелек или несколько монеток, которые можно положить в копилку.

— Ах, Поль, это нехорошо. Надо с ней быть поласковей и во всем ей угождать. Она ведь старая и, наверное, оставит нам немного денег…

— Пожалуй. Ах, Виржини, ты слышишь соловья?

— Поль, будь осторожен, не обращайся ко мне на «ты» при других.

— Кузиночка, да ведь мы поженимся! Впрочем, я постараюсь быть поосторожней. Но как чудесно поет соловей! Голос точно чистое серебро!

— Да, чудесно, только он мешает спать. Какой теплый вечер — луну словно высеребрили, смотри, как красиво!

— Я знаю, вы любите поэзию, кузиночка.

— Ах, да! Поэзия!.. Я учусь играть на рояле.

— В коллеже я выучил для вас много прекрасных стихов. Я помню наизусть почти всего Буало. Если вы захотите, мы будем часто ездить в деревню, когда поженимся, хорошо?

— Разумеется, Поль! Впрочем, мама даст мне в приданое свой загородный домик, при нем есть и ферма: мы будем ездить туда на лето. Мы и земли прикупим, если удастся. Ферма тоже принесет немного денег.

— Ну, тем лучше. И потом в деревне можно расходовать на жизнь гораздо меньше денег, чем в городе. Это мне родители говорили. Я люблю охоту и настреляю там дичи. Охота тоже поможет сэкономить немного денег!

— И к тому же это ведь деревня, милый Поль! А я люблю все поэтическое!

— Как будто кто-то ходит наверху?

— Ш-ш! Мне пора идти — вдруг мадам Панье проснулась. До свиданья, Поль.

— Вы придете к тетушке через неделю, Виржини? Вы будете на обеде? Я тоже боюсь, как бы папа меня не хватился, а то он больше не будет давать мне денег.

— Руку, вашу руку, скорее!

В умилении я уловил еще дивный звук поцелуя, и мои ангелочки разбежались в разные стороны. Запоздалое эхо руин неясно повторило: «Денег! Немножко денег!»

О юность, весна жизни! Будьте благословенны, о дети, с вашей детской восторженностью! Вы, чьи души чисты и наивны, как цветы, вы, чьи речи, вызывая в памяти первое свидание, почти во всем подобное этому, заставляют прохожего проливать сладкие слезы!

Перевод Е.Лопыревой

Однажды, в пасмурное ноябрьское утро, я быстрым шагом шел вдоль набережной. Моросил холодный дождь, заливая тротуары. Темные тени прохожих, прячась под безобразными зонтами, пробегали мимо, натыкаясь друг на друга.

По желтой воде Сены плыли торговые баржи, похожие на огромных майских жуков. Резкий ветер на мосту срывал шляпы с пешеходов, и те, стараясь их удержать, принимали уродливые, неестественные позы, столь несносные для глаз художника.

На душе у меня было смутно и беспокойно; мысль о деловом свидании, назначенном накануне, тревожила и терзала меня. Надо было спешить, и я решил укрыться под навесом какого-нибудь подъезда, чтобы оттуда окликнуть проезжий экипаж.

В ту же минуту я заметил совсем рядом парадные двери большого дома, по-видимому, частного владения.

В тумане возвышалось передо мной, точно призрак, высокое каменное здание, и, несмотря на строгую архитектуру фасада, на заволакивавшую его мрачную, фантастическую дымку, оно показалось мне приветливым и гостеприимным, и это сразу меня успокоило.

«Должно быть, — подумал я, — здешние хозяева большие домоседы; они как бы приглашают вас зайти: недаром дверь гостеприимно отворена».

Итак, я вошел, осторожно, как нельзя более учтиво, со шляпой в руке, любезно улыбаясь и даже сочиняя заранее галантный комплимент для хозяйки дома, — и вдруг очутился на пороге большого зала под застекленной крышей, сквозь которую пробивались мертвенно-бледные лучи света.

На колоннах висели пальто, шарфы, шляпы.

По всему залу были расставлены мраморные столы.

За столами сидели какие-то люди солидного вида, вытянув ноги, откинув голову, с неподвижным взглядом, и, казалось, о чем-то размышляли.

Глаза у них были пустые, лица землистые.

Возле каждого лежали раскрытые портфели и папки с бумагами.

И я понял тогда, что хозяйка этого дома, где я ожидал встретить радушный прием, — Смерть.

Я внимательно рассмотрел собравшихся.

Несомненно, большинство из них, чтобы избавиться от докучной жизненной суеты, покончили со своей плотыо, надеясь хоть немного улучшить свое состояние.

Слушая, как шумит вода в медных кранах, вделанных в стены для ежедневного омовения этих бренных останков, я вдруг уловил стук колес. Прямо к дому подкатила карета. Вспомнив, что меня ждут на деловом совещании, я решил воспользоваться удачным случаем и вышел на улицу.

У самого подъезда из экипажа вылезла ватага подвыпивших школьников, которым хотелось воочию увидеть Смерть, чтобы поверить в ее существование.