Любен Каравелов - Болгары старого времени

— Ишь ты, сам жадюга, каких мало, сам деньги и землю зарывает, а еще других сквалыгами обзывает!

— Ты, хаджи, напраслины на человека не взводи, — вмешался Велчо. — Он мне хорошего вола продал да еще полгода денег ждал, спасибо ему. И сейчас этот вол жив. В прошлом году подох рыжий, со сломанным рогом. Не мели попусту, раз не знаешь, хаджи.

— Молчать, голоштанник! Сейчас же в тюрьму посажу, будешь вшей кормить, сгниешь там! Узнаешь тогда, кто такой хаджи Донко!

— А вот и не посадишь, — зло усмехнувшись, проговорил дед Славчо. Ему вдруг до смерти захотелось натянуть хаджи нос. — Вишь чего захотел! Я ему сейчас денег дам — все, что он тебе должен. Черта с два ты теперь его в тюрьму посадишь!

Велчо открыл рот, чтоб сказать что-то, а хаджи, от злости зеленый, как ящерица, уже готов был выкрикнуть и лицо Славчо какое-то страшное ругательство, но тут в корчму зашел Нойе — лесничий.

— Хаджи Донко, чорбаджия, тебя стражник зовет в конак, дело какое-то есть.

— Попрошайки, мошенники, сквалыги, свиньи! — кричал хаджи, выходя из корчмы. — Всех в тюрьме сгною!

Люди смотрели ему вслед, изумленные и… очень довольные. И каждый ругал его.

— Станешь попрошайкой, когда нужда заставляет за куском хлеба в чужую дверь стучать, — говорил один.

— Пусть тебя псы сожрут! — кричал второй.

— Кровопийца, черт скупой! — шипел Гото Тончовичин.

А Ганчо Перчем хрипло распевал:

и приплясывал, словно на хоро.

Хаджи Донко шел в конак, задыхаясь от ярости. Он никого не видел перед собой и только бормотал что-то под нос да скрипел зубами. Он ненавидел сейчас весь свет. Если б мог, он перевешал бы все село, и первым повесил бы деда Славчо.

А стражник звал его потому, что ночью караульные задержали Димо вместе с Зайовичинским оборванцем Цончо, когда они пьянствовали у Геновицы Кайовковой, про чью дочку болтали всякое. И хаджи, обозлившись еще больше, велел всыпать сыну двадцать пять горячих.

Когда дед Славчо возвращался домой, был он ни сердит, ни весел. О ссоре не жалел, скорее был рад ей. «Вишь ты, как все обернулось, — думал он. — Кто знает, может, все и к лучшему. Хорошо, что теперь это случилось, а не потом, когда поздно было бы. Да я сейчас этому злодею и служанки не отдам, не то что дитя родное. Слава тебе, господи, открыл мне глаза!»

А в это время во дворе у Славчовых Ненко беседовал с Райкой. Райка шила, матери не было дома: она отправилась куда-то на поминки. Ненко пришел сюда выполнить задуманное. Но как ни храбрился он, на душе у него было тревожно. Райка старалась подбодрить его, но и она от волнения не находила себе места.

Дед Славчо еще в воротах заметил Ненко и сразу забыл обо всем, над чем размышлял. «Вот кто мне будет зятем», — сказал он сам себе. Как молния мелькнула у него в голове мысль, раньше подавленная суетным желанием породниться с хаджи Донко. Собираясь выдать внучку за Димо, дед Славчо не подумал о себе, о своем одиночестве. Но сейчас, увидев Ненко, он вспомнил, что тот сирота и будет ему вместо сына. Переедет к нему в дом, возьмет на себя все хозяйство, а он будет жить да поживать по-стариковски и на него радоваться, будто воскрес его Младенчо. Деду Славчо показалось даже, что Ненко похож на сына, и он только подивился, как раньше не заметил сходства.

— Как живешь, Ненко? Здравствуй, здравствуй, — подымаясь на крыльцо, заговорил он приветливо.

— Рад, что застал вас в добром здоровье, дед Славчо. У нас все хорошо. А вы как живете? — застенчиво проговорил Ненко.

Он боялся, что дед Славчо сразу поймет, зачем он явился, и встретит его неласково.

— И у нас все слава богу. Ну, а дядя Димо, что делает? Идем в дом, чего стоишь на пороге?

— И у него все хорошо, — ответил Ненко, входя следом за ним.

Он не переставал дивиться ласковому обращению и веселости деда Славчо. «Что это с ним? Дай-то бог…» — думал он с бьющимся от волнения сердцем.

Дед Славчо сел возле огня и указал Ненко на низенький трехногий стул. Но Ненко не сел, а остался стоять у самых дверей, скрестив на груди руки. В очаге слабо горели дрова, вода грелась в котелке, и на лавке, жмурясь и размахивая хвостом, растянулся возле огня большой кот.

— Как в поле убрались? Много хлеба у тебя нынче? — все так же приветливо продолжал расспрашивать дед Славчо.

— Грех жаловаться, — ответил Ненко, у которого уже немного отлегло от сердца. — Позавчера всю кукурузу с поля вывезли — две с половиной телеги. Мало сеяли, а уродилось хорошо. Кому ее есть только?

— Пускай будет, сынок, об этом не печалься. В доме оно не лишнее. Было б здоровье. Как тебе одному живется, Ненко, привык?

— Где уж там, дед Славчо, разве привыкнешь. Спасибо хоть тетка рядом живет, я у них все больше, а то совсем бы плохо…

— Что и говорить, не приведи бог одному остаться. Ну ничего, столько один жил, теперь не страшно…

Дед Славчо умолк.

Ненко только того и ждал, чтобы заговорить о своем. Он уже придумал, с чего начнет и что будет говорить, но не успел открыть рот, как дед Славчо опять прервал его:

— Садись, Ненко, чего стоишь? Ты что, стесняешься или на стуле сидеть не любишь? Райка, внученька, принеси подушку из той комнаты.

Вошла Райка с узорчатой подушкой в руках. Она смотрела в землю и вся пылала румянцем. Ненко тоже покраснел, смутился и не тронулся с места. Дед Славчо посмотрел на них, увидел, как оба изменились в лице. Райка пошла было к дверям.

— Подожди, — остановил он ее.

Она замерла на месте, да так и осталась посреди комнаты, не зная, что делать.

— Ненко, подойди ко мне, сынок, — взволнованно сказал дед Славчо. — Ты присылал сватать Райку? Я тогда ее не отдал. Вот она тебе! Любишь ты ее?

Ненко, который только за этим и пришел сюда, который приготовился долго упрашивать деда Славчо и почти не надеялся на его согласие, от этих неожиданных слов совсем растерялся. Смущенный, заалевший, как девушка, которую родители в первый раз спрашивают, любит ли она того или другого, Ненко каким-то чужим голосом ответил:

— Люблю.

— Любишь? И я тебя люблю. Ты и сам не знаешь, сынок, как ты мне по сердцу пришелся, давно уже. Почему я в тот раз не согласился, не спрашивай. Я и сам не знаю. Словно бесовское наваждение на меня нашло. Ну, это дело прошлое, следа от него не осталось. Подойди ко мне.

Ненко, сердце которого готово было выскочить из груди, растроганный, с глазами, сияющими счастьем, бросился к нему. Дед Славчо встал, сделал шаг вперед. Райка все так же стояла посреди комнаты, она еще сильней покраснела, но лицо ее было озарено радостью.

— Ненко, — негромко сказал дед Славчо глухим от волнения голосом, — ты сирота, без отца, без матери, и я сирота, нет у меня ни сына, ни внука. Хочешь быть моим сыном? Хочешь я буду тебе вместо отца? Райка, подойди ко мне, внученька. По душе он тебе? Любите вы друг друга?