Джин Уэбстер - Загадка «Четырех Прудов»

– А также французскими часами, – вставил Терри.

Я не стал отрицать часы и Терри, задумчиво прикрыв один глаз, взвесил свой вопрос.

– А раньше Рэднор просил о чем-либо подобном?

– Мне об этом не известно.

– Тогда к чему такая просьба?

– Понимаешь, для молодого человека его возраста довольно унизительно зависеть от отца из-за каждого получаемого им цента. Полковник всегда давал ему денег в избытке, но он не хотел брать их таким образом.

– Как же именно он хотел их брать? – осведомился Терри. – Раз уж он был таким чертовски независимым, отчего же он не пошел работать, чтобы иметь какой-нибудь доход?

– Какой-нибудь доход! – Ответил я резко. – Последние три года Рэд управлял всей плантацией. Его отец стал слишком стар, чтобы заниматься делами, так что если бы Рэд не начал действовать, все давным-давно пошло бы прахом. Его постоянное жалованье составляло всего лишь пятьдесят долларов в месяц. По-моему, пришло время получить вознаграждение за свои труды.

– О, отлично, – засмеялся Терри. – Я просто задал вопрос. И если позволишь, я зайду чуть дальше: почему полковник Гейлорд отказался сделать оговорку в завещании в пользу парня?

– Он хотел держать его под башмаком. Полковник любил властвовать, он хотел, чтобы все окружающие зависели от его воли.

– Ясно! – произнес Терри. – В таком случае, у Рэднора все-таки была реальная обида… и в связи с этим последний вопрос. Почему он выбрал для своей просьбы именно это время? Ты говоришь, что последние три года он фактически заправлял делами. Почему он не хотел обрести независимость в прошлом году? Или почему не отсрочил свое желание до будущего года?

Я пожал плечами.

– Об этом тебе придется спросить у Рэднора. – У меня на сей счет были свои подозрения, но я не хотел затрагивать в нашей беседе имя Полли Мэзерс.

Терри смотрел на меня мгновение, ни слова не говоря, потом тоже пожал плечами и вернулся к газетным вырезкам.

– Я сейчас не буду углубляться в вопрос о связи Рэднора с призраком. Прежде я хотел бы обсудить его действия в день убийства. У меня имеется протокол свидетельских показаний со следствия, но он не настолько подробный, как мне бы того хотелось. Я бы хотел, чтобы ты привел детали. Во-первых, ты говоришь, что Рэднор и его отец не разговаривали за завтраком? А как они себя вели после вашего отъезда из дома?

– Оба, казалось, были в довольно приподнятом настроении, но я заметил, что они избегают друг друга.

– Хорошо, расскажи в точности, что вы делали по приезде в Люрэй.

– Мы оставили наших лошадей у гостиницы и около мили шли пешком по полям до самого входа в пещеру. Мы пообедали в лесу и около часа дня начали осмотр пещеры. Вышли мы в начале четвертого и пустились в обратный путь, полагаю, около половины пятого.

– Ты обращал за весь день внимание на Рэднора?

– Не особенно.

– Видел ли ты в пещере его либо полковника?

– Да, я почти все время находился с полковником.

– А Рэднор? Неужели ты его совсем не видел?

– Ах да. Помнится, однажды я беседовал с ним о каких-то сталагмитах причудливой формы. Понятное дело, что возле меня он не торчал, поскольку я был с его отцом.

– А когда вы с ним беседовали о сталагмитах… не было ли с ним в тот момент кого-либо еще?

– Кажется, там была мисс Мэзерс.

– И он нес ее пальто?

– Я не заметил.

– Во всяком случае, позже он оставил его в так называемой галерее с разбитой колонной?

– Да.

– Я вижу, – произнес Терри, просматривая печатный протокол судебного заседания, – что тут коронер спросил, не имеет ли Рэднор привычку относиться к пальто юных леди с пренебрежением. Это был более уместный вопрос, чем большинство заданных им вопросов. Так как? Было ли у него заведено пренебрегать пальто юных леди?

– Чего не знаю, того не знаю, Терри, – сказал я весьма запальчиво.

– Жаль, что ты не так внимателен, – отвечал он, – ибо, в общем, это важно. Но не беда. Я сам это выясню. Ты не заметил, когда он отделился от остальной группы?

– Нет, там была такая толпа, что я его не хватился.

– Прекрасно, посмотрим его показания. Он покинул вас в той самой галерее с разбитой колонной, никуда не сворачивая, вышел из пещеры, погулял с полчаса по лесу, после чего вернулся в гостиницу. Думаю, что «погулял» не совсем верное слово, но он, по крайней мере, употребляет именно его. Теперь, когда получасовая прогулка в лесу является неблагоприятным обстоятельством. Если бы из пещеры он пошел прямо в гостиницу, мы доказали бы его алиби без особого труда. А так получается, что после того, как остальные вышли из пещеры, у него была куча времени, чтобы вспомнить, что он оставил пальто, вернуться за ним, возобновить ссору с отцом и после трагического финала пойти в гостиницу, пока остальные члены группы продолжали блуждать по лесам.

– Терри… – начал я.

Он взмахнул рукой, выражая несогласие.

– О, я не утверждаю, что так все и было. Я просто демонстрирую, что гипотеза окружного прокурора имеет физическое основание. Давай посмотрим одним глазком на показания хозяина гостиницы. Когда Рэднор вернулся за своей лошадью, он выглядел разгневанным, возбужденным и словно торопился. Таковы слова хозяина, которые подтверждаются мальчишкой-конюхом и несколькими гостиничными зеваками.

– Он торопился – зачем? Потому что хотел исчезнуть до того, как вернутся другие. Находясь в лесу, он внезапно решил, – возможно, услыхав, как они смеются и разговаривают после выхода из пещеры, – что никого не хочет видеть. Он был в гневе – отметь. Все свидетели на этом сходятся, и мне кажется, что его действия сами за себя говорят. Он выпил два бокала бренди… кстати, насколько я понял, ты говорил, что он бросил пить. Он запугал мальчишку-конюха, осыпав его ругательствами за то, что тот не торопился. Когда лошадь пустилась вскачь, он хлестнул ее непонятно зачем. Домой он скакал в безумном темпе. Как мне дал понять Соломон, он не имел обыкновения жестоко обращаться с лошадьми.

– Так что же из всего этого следует? Перед нами молодой человек с огромным нерастраченным запасом вспыльчивости, склонный к безрассудству, имеющий самые дурные наклонности. Это ясно как день. Этот парень не совершал убийства. Человек, только что убивший своего отца, не стал бы кипеть от ярости, не важно, какова была побудительная причина. Его могут переполнять ужас, страх, раскаяние, – множество других эмоций, но только не злость. И потом, человек, совершивший убийство и намеревающийся позже это отрицать, не станет выражать свои чувства столь явным образом. Молодой Гейлорд никому не навредил, кроме как самому себе. Он впал в совершенное бешенство, но его не волновало, что кто-то об этом узнает. Свою агрессивность, как ты помнишь, он в основном излил на лошадь по дороге домой, а когда ты обнаружил его в летнем домике, его реакция была естественна. К вечеру он снова взял себя в руки и ему, видимо, было здорово стыдно за свое поведение. О том, что произошло, он не желает говорить по нескольким причинам. К счастью, Соломон не так щепетилен.