Джон Пристли - Сэр Майкл и сэр Джордж

— В отличие от вас, Кемп, я прекрасно представляю себе все трудности, так что тут и говорить нечего.

— Что же еще вы можете предложить для обсуждения, господин председатель?

— Право, Кемп…

— При всем моем к вам уважении, господин председатель, — сказал Кемп твердо, — я, поскольку вы поручили мне вести переговоры с этой женщиной, вправе требовать ответа на эти два вопроса.

— Я совершенно с ним согласна! — воскликнула мисс Уолсингем. — На мой взгляд…

— Вы уже высказали свой взгляд, мисс Уолсингем. И я уже в принципе его одобрил. — Сэр Джордж теперь вещал словно откуда-то с высоты. — Если мистер Кемп найдет способ как-то разумно использовать предложение этой женщины, — в чем я сомневаюсь, ибо сомневаюсь, что она в своем уме, — я готов на многое и поддержу всякое начинание, имеющее практическую ценность, всем авторитетом Дискуса. Ну, кажется, на сегодня все. Благодарю вас.

И сэр Джордж удалился — не буквально, а скорее морально, символически, так как совещание проходило у него в кабинете и его письменный стол был всего в нескольких шагах, но все же он удалился, незримо поднявшись на ступень выше.

— Нейл, попрошу выдать мне пять фунтов, — сказал Тим Кемп, когда они вышли за дверь. — В счет завтрашних расходов.

— Вы получите ровно один фунт двенадцать шиллингов и девять пенсов. Не забывайте, что я уже сам однажды ездил к этой Бодли-Кобем.

— Готов голову прозакладывать, что сэр Майкл Стратеррик завтра прихватит с собой побольше фунта двенадцати шиллингов и девяти пенсов. Любопытно, что сейчас творится в Комси.

В этот самый миг сэр Майкл председательствовал на совещании и, более того, взирал на своих подчиненных с немилостивым высокомерием, словно перед ним были остатки трусливого клана, только что побросавшие свои палаши.

— Господи, никогда не видел таких паникеров, с позволения сказать. Может быть, слово не совсем то, но вы меня понимаете.

Он покосился на Шерли Эссекс, сидевшую у стола, слева от него. Она держала на колене, без сомнения, восхитительном, хотя пока он мог это лишь предполагать, блокнот для стенографирования, то и дело поглядывая на него с испугом. Но какое это имело значение? Сегодня на ней была бледно-голубая блузка и темно-синяя юбка — скромно, но неотразимо. Она здесь, рядом, пока мисс Тилни трудится не щадя живота на ниве Бедфордского университета во имя творческой стипендии, и останется здесь, когда он распустит совещание, а завтра он возьмет ее с собой в Беркшир к этой леди, как бишь ее… Ради нее сэр Майкл напустил на себя надменное презрение, но чувствовал, как под этой непроницаемой маской дух его взыграл и возликовал. Окинув взглядом своих коллег, Дадли Чепмен снова выступил от их имени. Лицо у него было самое что ни на есть подходящее для здравомыслящего оратора — мясистое и плотное.

— Не стану утверждать вопреки истине, что мне это улыбается, директор. И Саммерс из канцелярии председателя палаты лордов… — вы его, кажется, знаете, сэр…

— Да, конечно, Дадли, я знаю этого идиота.

— Пусть так, но он понимает, что такое запрос в парламенте.

Ропот одобрения пробежал вокруг стола. Все понимали, что такое запрос в парламенте.

— А вы сами когда-нибудь бывали там, слышали вы эту сверхобразцовую болтовню? — Сэр Майкл презрительно фыркнул и повернулся к Шерли, просто ради удовольствия взглянуть прямо на нее. — Этого не стенографируйте, мисс Эссекс. Допустим, вы просто не расслышали. — Он надеялся, что она ответит на его улыбку, но она была серьезна. К сожалению, она всерьез считала это совещание сугубо важным событием и робела.

— Все дело в том, — продолжал Чепмен, — что за этим кроется. Может быть, они хотят от кого-то избавиться? Если так, кого ликвидируют, нас или Дискус? Я уверен, что в финансовом отношении у них дело обстоит благополучней, чем у нас. Вам известно, директор, что я указывал…

— А я, Дадли, тоже указывал, и не один, а десятки раз, что у нас иные финансовые источники. Когда Джордж Дрейк бесстрашно отдает распоряжение приобрести сотню промокашек, он тратит государственные средства. А мы добрую половину субсидий получаем помимо казначейства. Благодаря мне, — продолжал он, намеренно хвастливо, чтобы все подумали, будто он вовсе не хвастает, хотя на деле он именно хотел прихвастнуть, — моей редкой способности убеждать людей, не говоря о том, что я выдержал два кошмарных обеда и два скучнейших вечера в моей жизни, мы получили щедрые пожертвования от двух крупных фондов. — Он оглядел собравшихся. — Дадли, конечно, прекрасно это знает. Кому же знать, как не ему? Я подчеркиваю это специально для вас. Я стараюсь вселить в вас смелость, силу, веру и надежду. Что скажете?

— Боюсь, до сих пор это вам не удавалось, — сухо заметила Эдит Фробишер.

— Хорошо, допустим. Ну так я вам скажу, в чем наша беда. И никакие парламентские запросы тут ни при чем, я их и в грош не ставлю. Мы скучно живем, и что ни день — все скучнее. Мы зеваем над лужами теплого чая. А надо хлебнуть чего-нибудь покрепче и быть веселыми, как черти. Смелость! Блеск! Мы должны сейчас же, не сходя с места, придумать что-нибудь такое, от чего Джордж Дрейк и его покровители из Министерства просвещения подожмут хвосты. Заметьте, я говорю «мы», а не «вы». Я и себя признаю виноватым. И я тоже нагонял скуку. И меня поразил этот английский вирус, или не знаю, отчего там люди становятся нудными автоматами. Но если я в последнее время работал плохо, то вы, друзья мои, — еще хуже. Сегодня я все утро — помилуй меня Бог — просматривал дополненные доклады, которые по моей просьбе собрала, перепечатала и размножила мисс Бэри. Я словно плутал в липком тумане. Вы знаете, что ваши доклады нагоняют тоску, а пробовали вы читать чужие? Я хотел бы преподнести их в дар Дискусу. А теперь, дети мои, Бога ради, забудьте об этом несчастном парламентском запросе, о нем, на мой взгляд, и говорить не стоит, и придумайте для Комси что-нибудь смелое, веселое, блестящее и красивое. И не воображайте, что я буду сидеть сложа руки. Для начала я завтра же побываю у этой сумасшедшей, набитой деньгами старухи, которая уже отказала Дискусу. Признаться, год назад я и близко к ней не подошел бы. Но теперь я чувствую, что нам никак нельзя упустить даже эту сомнительную возможность. И вы все должны это чувствовать. Будьте отчаянными, но веселыми, как кельты. Нет, Дадли, нет, Джеф, хватит, совещание окончено. Заключительное слово я люблю оставлять за собой, и вы его уже выслушали.

Он встал, отошел и отвернулся, пока они гуськом выходили из кабинета. Потом подошел к шкафчику, налил полстакана виски, разбавил его на треть водой, сделал добрый глоток, резко повернулся и посмотрел на Шерли. Он знал, что она еще здесь, так как заранее попросил ее задержаться после совещания.