Сосэки Нацумэ - САНСИРО

Вдруг Сансиро осенила радостная мысль. Минэко не отдала Ёдзиро деньги, которые согласилась одолжить. Возможно, он и в самом деле не заслуживает доверия. Однако не исключено, что были на то ещё другие причины. Именно они и внушают Сансиро надежду. Кроме того, сам факт, что Минэко согласилась одолжить деньги, говорит о её добром к нему отношении. А её желание вручить их ему лично… Тут Сансиро спохватился, что чересчур далеко зашёл в своих мечтах, подумал: «А может, она посмеяться надо мной хочет?» — и почувствовал, что краснеет. Зачем бы ей понадобилось над ним насмехаться, на этот вопрос Сансиро вряд ли смог бы ответить или сказал бы, что она вообще насмешница. Он ни за что не воспринял бы её насмешки как наказание, ведь она сама дала ему право быть самонадеянным.

На следующий день Сансиро повезло: не было послеобеденных занятий — не пришли преподаватели. Возвращаться домой ему не хотелось, и он отправился прямо к Минэко. По пути зашёл подкрепиться. Сансиро не раз проходил мимо дома Минэко, но никогда у неё не был. На воротах под черепичным навесом висела табличка: «Сатоми Кёскэ». И, проходя мимо, Сансиро пытался представить себе, что за человек этот Сатоми Кёскэ — он ни разу его не видел…

Ворота оказались запертыми, и Сансиро вошёл через калитку. От калитки до дома было ближе, чем он себе представлял. Сансиро пошёл по дорожке, выложенной через неравные промежутки прямоугольниками гранита, которая привела его к красивой решётчатой двери. На звонок вышла служанка. «Минэко-сан дома?» — спросил Сансиро и сразу смутился оттого, что пришёл в чужой дом да ещё в гости к девушке. Служанка держалась почтительно и весьма строго. Она скрылась в глубине дома, но вскоре снова появилась и, вежливо кланяясь, сказала: «Пожалуйста». Сансиро последовал за служанкой и оказался в гостиной европейского типа, с тяжёлыми занавесями на окнах, довольно мрачной.

— Будьте добры, подождите немного… — опять очень вежливо сказала служанка и ушла. Было тихо. Сансиро сел напротив небольшого камина, над которым висело продолговатое зеркало с подсвечниками по обеим сторонам. Немного посидев, Сансиро встал, погляделся в зеркало и опять сел.

Где-то в доме заиграла и смолкла скрипка. Словно ветер откуда-то принёс её звуки и тотчас унёс. Сансиро испытал лёгкое разочарование — ему очень хотелось, чтобы поиграли ещё немного, и, прислонившись к мягкой кожаной спинке кресла, он стал внимательно прислушиваться. Но через какую-то минуту Сансиро уже забыл о скрипке и принялся разглядывать зеркало с подсвечниками. Они ещё больше подчёркивали европейский стиль комнаты. Снова зазвучала скрипка — несколько высоких, потом несколько низких нот, и снова смолкла. Сансиро был совершенно не знаком с европейской музыкой, но то, что он сейчас услышал, конечно, не было какой-то мелодией, даже частью её. Просто небрежно провели смычком по струнам. Однако эти звуки удивительно гармонировали с настроением Сансиро. Как будто внезапно на него упало с неба несколько шальных градинок.

Сансиро, рассеянно смотревший в окно, перевёл взгляд на зеркало и увидел там Минэко — она незаметно вошла в комнату. Служанка, оказывается, не закрыла дверь. Отодвинув портьеру, Минэко смотрела в зеркало на Сансиро и улыбалась.

— Рада видеть вас, — услыхал Сансиро у себя за спиной и, обернувшись, встретился с девушкой взглядом. Минэко слегка поклонилась, отчего волосы широкой волной упали ей на лоб. Это было дружеское, отнюдь не церемонное приветствие. Сансиро же привстал и отвесил ей низкий поклон. Минэко, будто не заметив этого, прошла к зеркалу и села напротив Сансиро.

— Наконец-то пожаловали, — сказала она всё тем же приветливым тоном. На Минэко было нарядное атласное кимоно. Она, видимо, переодевалась и потому так долго не выходила в гостиную. Девушка молчала, но так и искрилась улыбкой, смеялись даже глаза. Весь облик Минэко вызывал в Сансиро сладкое томление. Под устремлённым на него взглядом Сансиро заговорил с лихорадочной поспешностью:

— Сасаки…

— Он у вас был? — спросила Минэко, сверкнув своими ослепительно белыми зубами. Подсвечники по обеим сторонам зеркала как раз стояли у неё за спиной, на каминной доске. Впрочем, Сансиро сомневался, подсвечники ли это — такой они были удивительной формы. Сквозь плотные занавеси солнце, наверно, никогда не проникало в комнату. К тому же погода стояла пасмурная.

— Да, Сасаки был у меня, — ответил Сансиро на вопрос Минэко.

— Что же он вам сказал?

— Чтобы я пошёл к вам.

— В самом деле? Только поэтому вы и пришли? — лукаво спросила Минэко.

— Да, — в замешательстве ответил Сансиро и добавил: — Да, именно поэтому.

Девушка согнала улыбку с лица, лёгким движением поднялась со стула, подошла к окну и стала смотреть на улицу.

— Пасмурный день. Наверно, холодно?

— Нет, удивительно тепло. И безветренно.

— В самом деле? — Минэко вернулась на прежнее место.

— Сасаки говорил… деньги… — начал Сансиро.

— Я знаю, — прервала его Минэко. — Как же это они потерялись?

— Их проиграли на скачках.

— Угораздило же, — сказала Минэко, однако лицо её не выразило ни малейшего возмущения. Напротив, на нём играла улыбка. Немного помолчав, Минэко сказала: — Какие нехорошие люди!

Сансиро промолчал.

— Угадать на скачках ещё труднее, чем прочесть в чужом сердце. Но вы с вашей беспечностью не пытаетесь даже прочесть в таком сердце, которое перед вами словно на ладони.

— Так ведь не я покупал билеты на скачки.

— Не вы? Кто же тогда?

— Сасаки.

Девушка неожиданно рассмеялась. Сансиро тоже стало смешно.

— Выходит, деньги нужны не вам. Забавно!

— Нужны-то они как раз мне!

— В самом деле?

— Ну да!

— Странно!

— Могу и не занимать!

— Отчего же? Вам это неприятно?

— Да нет, просто нехорошо брать деньги без ведома вашего брата.

— Почему же без ведома? Брат знает.

— Знает? Тогда можно… Впрочем, не надо. Я напишу домой, и мне пришлют примерно через неделю.

— Ну, если вас это тяготит… Принуждать… — уже другим, холодным тоном произнесла Минэко. Сансиро показалось, будто между ними легла пропасть. Напрасно он отказался от денег. Но теперь уже поздно жалеть. Минэко с отсутствующим видом рассматривала подсвечники. Сансиро не знал, как загладить неловкость. Девушка продолжала держаться отчуждённо. Потом подошла к окну и спросила:

— Дождя, пожалуй, не будет, как по-вашему?

— Пожалуй, не будет, — в тон ей ответил Сансиро.

— В таком случае, я выйду прогуляться, — сказала девушка. Но для Сансиро эти слова прозвучали как «вы можете идти». Значит, не для него надела она своё сверкающее кимоно. Сансиро поднялся.

— Ну, я пойду.

Минэко проводила его до прихожей и, когда он надевал ботинки, сказала: